В 1849–1852 годах вышел его труд «Путешествие по Востоку», основанный на личных впечатлениях от поездки в Иран, Месопотамию, Турцию в 1842–1845 годах. Его труд — один из лучших для того времени описаний восточных стран.
Через город Басру — южный порт Месопотамии — в 1843 году И. Березин выезжает в Багдад и из Багдада совершает поездки к развалинам Вавилона. В сентябре 1843 года он уже в Мосуле. В Месопотамии и Сирии И. Березин провел восемь месяцев. В Месопотамии он находит кирпичи с ассиро-вавилонской клинописью и, изучив их, приходит к выводу, что «клинообразные надписи по своей древности, по многочисленности и важности мест, где они находятся, и по историческому интересу занимают первое место в числе примечательностей Востока».
Он очень увлекся дешифровкой клинописи и написал труд «Клинообразные надписи второй системы». Труд этот ученые находят талантливым, нужным для обучения дешифровщиков клинописи.
В своих путевых дневниках И. Березин писал, что «внимание путешественника еще более (чем в Персии) развлечено обилием памятников древности… Первое место по давности и интересу принадлежит и здесь остаткам с клинообразными письменами. Развалины Вавилона на берегах Евфрата, около города Хиле (недалеко от Багдада), состоящие из остатков нескольких зданий, назначение которых можно определить только гадательно, доставляют кирпичи и камни с клинообразною вавилонскою системою, самою сложною и самою древнейшею, из которой еще ни одного знака не разгадано. Развалины Ниневии на берегу Тигра, близ Мосула, состоят только из холмов, в которых находят камни с клинообразною вавилонскою и ассирийскою системами».
И. Березин посетил и Дур-Шаррукин — крепость Саргона II, где ныне находится деревня Хорсабад. В это время уже стали известны открытия французского археолога П. Ботта, и многие из них были доступны для осмотра. И. Березин тщательно исследовал их и пришел к выводу, что «эти барельефы живо говорят в пользу ассирийского искусства. Победы неизвестного завоевателя иссечены здесь с большим искусством, нежели на стенах Персеполиса, хотя мягкость мосульского камня облегчает трудность работы. На некоторых крепостях означено клинообразным письмом, по-видимому, самое имя крепости, и потому возможность чтения ассирийских клиньев представляет некоторую вероятность».
Русские ученые считали, что клинопись таит в себе огромные богатства и большие тайны, способные открыть людям их прошлое, а значит, хорошо понять и настоящее и будущее. К таким ученым относился В. Диттель (1816–1848 годы). Это был талантливый ученый, к сожалению, проживший всего 32 года. В возрасте 29 лет он стал профессором турецкого языка Петербургского университета. Он был не только кабинетным ученым, но и путешественником. Три года провел он в Иране, Сирии, Турции, Палестине, Египте, в странах Африки. Много времени провел он и в Месопотамии. В северной Месопотамии он находился в местах расположения древней Ниневии, нынешнем Мосуле, Дур-Шаррукине, открытом П. Боттой. Здесь первым из путешественников он увидел богатства ассирийского царя Саргона II, приступил к их изучению и сказал французскому археологу, что его открытие не относится к столице Ниневии, а к какому-то другому городу. Но П. Ботта не согласился с ним и считал, что он открыватель Ниневии. В. Диттель оказался более прозорливым и правым. Дальнейшие открытия английского археолога Г. Лэйярда подтвердили его выводы.
Другим важным прогнозом В. Диттеля является указание на холмы в местечке Нимруд в 40 километрах к югу от Мосула. По его мнению, они таят более важные тайны, чем холм, отрытый П. Ботта. В своих путевых заметках В. Диттель отмечал, что он был удовлетворен обломками, которые валялись окрест, и начал копать холм Нимруд.
Таким образом, русский ученый задолго до англичанина Г. Лэйярда сделал открытие нимрудского холма, того холма, где находилась одна из древнейших столиц Ассирии — город Кальху.
К важным открытиям В. Диттеля можно смело отнести и его прогноз способа дешифровки ассиро-вавилонской клинописи. В. Диттель писал о своих выводах следующее: «Собственные имена провинций, городов, морей, разных лиц могут быть разобраны с помощью одной азбуки, основанной на известнейших именах, более или менее сходных с древнейшими историческими источниками. Все дело будет заключаться в том, чтобы отыскать два, три собственных имени и по ним определить несколько букв».
Имя Н. Лихачева (1862–1936) можно смело поставить в ряды тех, кто знакомил Россию, ее ученый мир с произведениями народов Востока и Двуречья в частности; это был академик, историк, искусствовед, специалист по документоведению, источниковедению, нумизматике, книговедению. Например, работы Н. Лихачева по истории бумаги и бумажных водяных знаков являются важнейшим пособием для датировки рукописей. Он автор многих книг и других публикаций. Но это лишь одна сторона деятельности Н. Лихачева. Здесь следует сказать о не менее замечательных его увлечениях. Например, о его книголюбии. Его предки собирали и составляли библиотеку еще с XVII века.