Запустив пальцы под майку девушки, я немного отстранился. Немедленно майка оказалась на полу. Прильнув губами к груди Энн, я почувствовал, как она обхватила меня ногами и настойчиво потребовала, чтобы я спустился ниже.
Я боялся, что кто-нибудь может заметить то, чем мы занимались, и, когда Энн застонала, бросил взгляд на дверь. Благо, мотель в это время слишком крепко спал, чтобы помешать нам.
Энн получила, что хотела. Она хотела свободы, хотела любви, близости и понимания. Хотела удовольствия, за которое ее никто не оговорит и которое будет только для нее, и ни для кого другого. И все это мог ей предоставить лишь один человек во Вселенной…
Я перевернулся на спину, позволив Энн почувствовать себя главной. Закусив губу, она села сверху и принялась медленно, будто издеваясь, расстегивать куртку с рубашкой. Поцеловав меня, она начала покусывать меня за шею и грудь, причиняя боль и оставляя следы, но делала она это с такой страстью, что я готов был простить абсолютно все. Закрыв от удовольствия глаза, я погрузил пальцы в волосы Энн. Как же я ее хотел…
Энн, неудержимая и непокорная снаружи, наедине оказалась хорошей девочкой, послушной, покорной и безмерно нежной. Ей нравилось быть со мной, подчиняться и контролировать, любить и быть любимой. В этом момент я понял, что Энн — самый близкий мне человек, ради которого я готов на все, и когда я лег рядом с ней, разгоряченной и тяжело дышавшей, я знал, что сделаю все, лишь бы с ней ничего не случилось.
К удивлению, она не сказала ни слова после, лишь прижалась ко мне всем телом и тихо засопела. Я совсем не заметил, как она стала моей маленькой девочкой, единственным солнцем, маленькой звездой, той, ради которой стоило жить, и ради которой мне хотелось встретить следующий день.
Глава семнадцатая
Восстание
Мне пришлось вернуться в замок ближе к вечеру — Астор потребовал срочно спрятать Энн как можно лучше и прибыть так быстро, насколько это возможно. Поскольку ленивые механики из гаража до сих пор не удосужились починить мой транспорт (а после отъезда барона в мастерской осталась всего пара человек, и они не успевали ровным счетом ничего), мне пришлось добираться на перекладных. То, что я увидел по приезде, меня, мягко говоря, удивило. Во дворе стоял помятый, покоцанный пулями броневик из арьергарда баронова войска, отправившегося на север. На капоте его гордо красовался терцианский герб, а из багажника торчал посеченный флагшток с обрывком синего знамени. Сквозь неприкрытую дверь я увидел залитое кровью заднее сидение. Хм.
Там же, во дворе, я заметил бледного, как мел, Астора, пытавшегося успокоить рыдающую Дайану. Что случилось⁈ Почти бегом я направился к гвардейцу. Заметив меня, тот поднял руку, требуя тишины. На Дайану было страшно смотреть — из веселой, всегда жизнерадостной женщины она в мгновение ока превратилась в старуху: красные потухшие глаза, резко углубившиеся морщины, сгорбившиеся плечи… Астор, аккуратно приобняв ее, сопроводил до входа в замок, после чего вернулся ко мне. То, что он сообщил, заставило меня нервничать, хотя, признаться, я и не сильно удивился.
На рассвете в замок приехал побитый броневик, который я заметил сразу при входе. За рулем его сидел Мацей Айзенэрц. На заднем пассажирском сидении лежало изрешеченное пулями тело гвардейца-водителя. По словам Мацея, где-то на просторах Серых холмов у Манфреда возник конфликт со старшим Шталем, немедленно перешедший в горячую фазу — барон повернул орудия в сторону своего сюзерена, что немедленно вызвало ответную реакцию. Флайер и пара сопроводительных транспортов, хоть и с некоторыми потерями, уничтожили всю терцианскую гвардию, отправившуюся на феодальную войну. Самому же Мацею удалось сбежать лишь чудом.
— Даже страшно представить, что скажут королевские чинуши, когда увидят, что части армии просто нет… — подытожил свой рассказ Астор. Я нахмурился:
— Две машины и флайер, обороняясь, раскидали целую колонну? Быть не может…
Астор пожал плечами — видно было, что он до сих пор пребывал в шоке от новостей. Значит, барон мертв. Черт, как же хорошо, что Энн в городе и не знает обо всем этом, как же вовремя она там оказалась… Вовремя? Хм… Слишком вовремя. Барона не было в Терции уже больше недели, и Мацей приехал только сегодня, когда Энн третий день находилась вне стен замка. Очень подозрительно.
Впрочем, несмотря на все мои мысли, замок думал совершенно о другом — барон умер, и теперь все в замке должно поменяться. И даже если Терция переживет войну со Шталями — в том, что она будет, я даже не смел сомневаться — то все в ней станет по-другому, и черт возьми, мало кто желал застать правление младшего Айзенэрца. И особенно я, помня его «любовь» ко мне… По-хорошему мне уже стоило бы украсть у какого-нибудь рыбака лодку и начать двигаться в сторону Снежного мыса. Стоило бы рвать когти, несмотря на все наши с Энн чувства. Какова бы ни была ее история — ее защищала известная фамилия, а меня могли сберечь лишь револьвер с карабином.