Если не смотреть на рептилоида - то все в порядке. Дед просто излагает абстрактную проблему - что чувствует человек, оказавшись в нечеловеческом теле, да еще и не полноправным хозяином, а случайным гостем...
Когда я был маленький, то однажды подцепил корь. Да и мало кто ухитрялся ей не болеть в детстве. У меня слезились глаза, я не мог смотреть на свет, лежал в зашторенной комнате, и мучался от того, что дед забрал компьютер... от греха подальше. Вместо него он купил и поставил музыкальный центр, какой-то невообразимо навороченный, с обилием возможностей, и я, лежа в постели, на ощупь разбирался с пультом. До сих пор помню все кнопки на ощупь... и радость, когда нажатие очередной вылавливало в эфире какую-нибудь радиостанцию, или запускало сидишник. Но лучше всего было, когда дед приходил, садился рядом, и начинал со мной разговаривать. В первый же день я спросил его, почему от кори нельзя быстро вылечиться, и он прочел мне десятиминутную лекцию об этой болезни. Вряд ли дед разбирался в этом раньше, но когда я заболел, то ему потребовалось полчаса, чтобы вникнуть в суть проблемы.
- Вирусная инфекция, Пит, - тогда он любил называть меня Питом.
- На этом фронте медицины особых успехов нет. Говорят у чужих имеются эффективные препараты для уничтожения вирусов, но с нами они делиться не собираются... У тебя сейчас поражена лимфатическая система, помнишь, мы читали книжку "Как внутри меня все устроено"? Еще вирус гнездится в ретикулоэндотелиальной системе, но ты этим голову не забивай. Ничего страшного нет, я тоже в детстве переболел корью.
- Я не умру? - спросил я, потому что мне стало немного страшно.
- Если не начнется коревой панэнцефалит - нет, - обрадовал меня дед. - Но это маловероятно.
- А что такое панэнцефалит?
Дед объяснил, обстоятельно и подробно. Тогда я не выдержал и заплакал. И даже выкрикнул, что не хочу ничего этого знать, и лучше бы он молчал...
Дед положил мне на лоб холодную ладонь, подождал, пока я немного успокоюсь, и сказал:
- Ты не прав, Пит. Страх - в неизвестности. Это единственный страх, который можно себе позволить. А когда знаешь - бояться нельзя. Можно ненавидеть и презирать болезнь. Бояться нельзя.
- А ты не боялся, когда был маленький и болел? - обиженно выкрикнул я.
- Боялся, - помолчав сказал дед. - Но я был не прав...
Сейчас он был прав. Сейчас он не боялся.
Или имел достаточно сил, чтобы этого не показывать. То, что случилось с ним, словно бы стало академическим случаем, который он излагал перед потрясенными коллегами. А ведь он и впрямь это сделает, с превеликим удовольствием, если удастся уговорить счетчика отправится на Землю! Влезет на кафедру в лекционном зале, оскалится, удовлетворенно взирая на побелевшие лица СКОБистов, экзобиологов, ксенопсихологов, экстратерральных лингвистов, дипломатов-инопланетчиков... И гаркнет: "Как ни странно, я все тот же старый хрыч Андрей Хрумов, хоть и сижу в уродском теле рептилоида..."
- Как ни странно, я все тот же Андрей Хрумов, хоть и похож немного на варана, - сказал дед. - И если Карел не решит очистить свою память, то мне светит еще долгая жизнь...
- Так ты меня переживешь, дед, - сказал я.
- Возможно, - легко согласился он.
Я покосился на деда... на Карела. Счетчик лежал на полу. Будь это просто рептилоид, он забрался бы на спинку кровати.
- Что он делает, когда ты... снаружи?
- Не знаю, Петя, - сказал дед. - Мне кажется, ему даже нравится такая возможность. Он же всегда имел два сознания, и вряд ли внешний мир занимал его больше, чем внутренний. Другой бы на месте счетчика стал шизофреником, а ему все равно...
- А ты, деда?
- Я?
Кажется, он попытался вздохнуть, но в теле счетчика это было непросто.
- Петя, в определенном возрасте такие мелкие неудобства как негнущиеся суставы, слепнущие глаза, или, например, пребывание в нечеловеческом теле, отступают перед самой возможностью жить.
- Как ты будешь дальше, дед? - тихо спросил я. - Здесь... хорошо, здесь только мы и алари. А на Земле?
- Часто ли я выходил из дома последние годы? - вопросом ответил дед.
- А счетчик захочет...
- Он предложил мне компромисс. Пятьдесят лет мы пробудем на Земле. Карел будет послом Счетчиков у человечества. Потом полвека послом буду я, все равно на их планете человеку не выжить. И по новой. Это было очень, очень щедрое предложение. И не только для деда, для всей Земли. Дипломатические отношения - качественно новый уровень в отношениях с расами Конклава. Потом до меня дошел весь смысл его слов.
- Сколько живут счетчики, дед?
- Очень долго, Петя, - он ответил не сразу. - Куда дольше нас.
- А про их мир ты что-нибудь узнал?
И в это мгновение рептилоид неуловимо изменился. Он дернул головой, потянулся и резко сказал:
- Петр, я прошу не затрагивать данную тему.
Секунда - и Карел ушел, спрятался во второй слой своего сознания. Но меня словно кипятком обдало. Нет, не с дедом, точнее - не только с дедом я разговаривал. Счетчик все время был рядом. Слушал, смотрел, делал свои выводы.
- Неудобно снимать комнату в доме со стеклянными стенами, - сказал дед. На этот раз - именно дед...
Была какая-то злая и едкая ирония судьбы в том, что именно Андрею Хрумову выпало доживать век в нечеловеческом теле. Причем - именно век, по меньшей мере.
Я присел на постели, посмотрел на рептилоида. Нас оставили вдвоем, вернее - втроем. Вероятно, чтобы мы смогли уладить семейные проблемы? Увы, бывают ситуации которые лучше и не пробовать разрешать, ибо разрешить их просто невозможно.
- Дед, что ты решаешь? Я имею в виду Геометров.
- Дальнейшие решения будут принимать те, кто имеет на это право, просто ответил он. - Я предоставлю свои рекомендации, но не от меня зависит, с кем пойдет Земля. Надеюсь, все же, что с Геометрами.
- Дед, это ошибка.
- Петр! - рептилоид дернулся, в тщетной попытке изобразить человеческое возмущение. - Все, рассказанное тобой, не выходит за рамки нормального общества.