— Ты дома? С тобой все в порядке?
— Нет, я не дома, — ответила Неска.
Йанти яростно выругался. Он же звонил ей с трассы, чтобы она поворачивала и ехала домой! Может, ее тоже загребли и только сейчас отпустили?
— Я здесь, Йанти, — услышал он голос Нески, уже не из мобильника, а рядом. — Я просто ждала тебя.
Он быстро обернулся. У подъезда стоял мотоцикл. Высокая девушка с мальчишеской фигурой в пестром хайратнике, в потертой куртке из кожзаменителя махнула Йанти рукой.
Йанти и Неска вошли в грязный подъезд, где в свете тусклой лампочки на обшарпанной стене смутно угадывались нецензурные слова и рисунки.
В своей однокомнатной клетушке с низкими потолками и тесной квадратной кухонькой Йанти ни разу не делал ремонта. На ремонт нужно было откладывать деньги. Социальная реклама учила, что при умеренности, разумной экономии, умелом распределении дохода простонародье сможет позволить себе покупать вещи на целый уровень выше. В рекламных роликах испитой и неопрятный сосед удивлялся и завидовал новым шмоткам и прилично обставленной чистенькой квартирке жизнерадостного, белозубого парня. В конце выяснялось, что зарабатывают они одинаково, просто сосед не знает приемов бытовой экономии и много тратит на вредные привычки.
Но Йанти не приходило в голову экономить. Потолок в комнате кое-где облупился и покрылся разводами, обои на стенах выгорели, местами отклеились. Самому Йанти это не мешало, а вкладываться во внешнее благополучие ему и в голову не приходило. Он не был готов чем-либо жертвовать, чтобы его жилье и внешний вид нравились чистой публике.
Заварив кипятком обед из пакетиков, Йанти достал из холодильника пиво. Они с Неской сели на диван. Комната была пустой, только у противоположный стены чернел маленький экран телевизора. Неска включила его, там мелькали клипы.
— Будем ждать, когда начнутся новости, — предложила Неска. — Когда ты позвонил, я поехала домой и видела в новостях, как всех вывозят со свалок. Может, еще покажут.
Неска сняла хайратник и тряхнула головой, жесткие черные волосы рассыпались. Йанти хмуро сказал:
— Где живет Хенко, я помню. А Омшо теперь где искать?
— Лансе жил вместе с Омшо, — Неска подняла на Йанти усталый взгляд. — Ты чего не ешь?
Йанти молча взялся за еду.
— Про Лансе, может быть, знает Хенко, — наконец уронил он. — А Лансе может знать про Омшо. Квазиолог может еще знать… — добавил он, жуя.
— Как ты найдешь Квазиолога?
— У меня его мобильник есть, — сказал Йанти. — Сейчас позвоню.
Видеоэкран замерцал, закончились последние кадры рекламы всемогущей стиральной машины ("Воздушно-пузырьковая стиральная машина может все!") и начались новости. Больше всего речь шла о жизни ивельтов и человеческой элиты, о светских событиях. Наконец после репортажа о каком-то благотворительном концерте пошли кадры об операции по ликвидации бродяжничества. Тщательно причесанная и ярко накрашенная брюнетка-ведущая в огромной студии, за высокими окнами которой сверкали огни мегаполиса, сообщила:
— Жителей столицы потрясла судьба вывезенных со свалок людей. Только у восьмидесяти процентов задержанных оказались идентификационные карты. Двадцать процентов обитателей свалок остаются в полицейских участках до выяснения личности. Им предстоит пройти курс социальной адаптации. Остальные были распущены по домам, с них сняли штраф в размере одной минимальной оплаты труда.
Йанти и Неска переглянулись.
— Омшо пропал, — сквозь зубы процедил Йанти. — Вроде бы у него была карточка… или нет? Чую, ему там вправят мозги… Курс адаптации…
— Может быть, ему просто оформят новую карточку и отпустят, — понадеялась Неска. — Омшо уже не такой молодой, зачем его будут адаптировать, если он все равно уже не сможет работать?
На другой день Хенко нашел Йанти сам. У Йанти была сменная работа, с утра он никуда не спешил. Неска работала уборщицей в кинотеатре. Она уехала еще до рассвета, Йанти спросонья слышал, как под окнами взревел ее мотоцикл.
Лохматый Хенко озадачил Йанти: оказывается, Лансе давным-давно потерял или зачем-то выбросил свою идентификационную карточку.
— А где он хоть жил до свалки, не знаешь? — спросил Йанти.
С утра еще небритый, взъерошенный, он полулежал на диване.
— Нигде, — ответил Хенко. — Он говорил, что после интерната сразу пошел на свалку.
Йанти понял, что ниточка оборвалась. В запасе оставался Квазиолог. Йанти дозвонился до него вчера, и тот обещал встретиться на другой день.
Йанти подвел итог потерям: дядя Омшо и Лансе. Хенко был расстроен. Йанти сохранил Неску, с которой их свел Черный Житель, а Хенко потерял товарища. Из-за этого на душе у Хенко было скверно. Предсказания Жителя сбываются: Омшо еще не докурил до половины запас сухолиста, как старой свалке пришел конец. Значит, и Хенко должен обязательно попытаться найти Лансе, прежде чем начнутся таинственные перемены и разыграется фантастическая версия "бунта 807-го квартала", шуршунчики вылезут и расколотят всю технику, на экранах будут показывать только 901 канал, и ивельтская цивилизация падет перед мифами собственной свалки.
Йанти начал обзванивать полицейские участки. В ответ он услышал, что полиция не дает никаких сведений частным лицам. Йанти шепотом выругался.
Ближе к вечеру перезвонил Квазиолог. Они встретились в подземке, на одной из темных и мрачных станций под непонятной абстрактной мозаикой на стене. Все, что Йанти знал о Квазиологе, — что тот был каким-то торговым агентом.
Мягкое, несобранное лицо Квазиолога с густыми бровями, носом с горбинкой было обрамлено вьющимися, с сильной проседью волосами. Одевался он всегда с оттенком щегольства, носил чистые, светлых и серых тонов рубашки. Квазиолог побаивался Йанти, но встретился с ним, потому что был одержим мечтой о контактерстве. Его мало смущало, с кем: с иномирцами или хоть с лазунами, — лишь бы увидеть своими глазами тех, кого он считал принадлежащими к "тонкому миру". Из-за этого Квазиолог сам был заинтересован найти дядю Омшо — знатока загадочного фольклора свалки.
В гуле поездов, наклоняясь к самому уху Йанти, Квазиолог кричал:
— Можно разместить объявления в сети. Я это сделаю. А если попробовать вызвать Черного Жителя? У Омшо его чайник. Житель, наверное, знает, где он.
Ходили толки, что в подземке прослушивание не ведется или не особенно удается из-за постоянно гула, грохота и вибраций.
Грохот поезда на миг совсем поглотил голос Квазиолога, но Йанти расслышал "Жителя…" и все понял.
— Как?
— Сталь, песок, ветер…
— А прослушка?
— У меня дома можно! — возразил Квазиолог. — Я знаю, как это устроить. Я тебе позвоню.
Йанти не надеялся на Квазиолога. У него имелся собственный способ разыскать Омшо, простой и требующий только упорства. Назавтра после работы он отправился в обход забегаловок и пивнушек у себя квартале.
Обходя очередной заплеванный тесный бар, Йанти спрашивал посетителей одного за другим:
— Ты, друг, не с восточной свалки? А никого не знаешь оттуда?
Йанти держался миролюбиво и по виду был свой.
— Прощай, старая свалка! Ее теперь это… — рассказал ему один парень. — Колючей проволокой обнесли. Это… Закрытый объект.
— А Омшо ты знал?
Парень приподнял белесые брови:
— Толстый мужик такой, в фургоне жил?
— Точно, он! — обрадовался Йанти.
— Я слыхал про него, — парень был слегка пьян. — Это… с нечистью дружит, с Черным Жителем пиво пьет.
Обычно в конце такой беседы Йанти предупреждал: "Узнаешь что-нибудь про Омшо или про Лансе, позвони мне. Запиши номер". Неожиданно Йанти заметил, что почти все, кто жил или часто бывал на свалке, чувствуют себя чем-то связанными между собой. Они приглашали Йанти посидеть, воспоминали свалочные мифы. Теперь за город выезд был разрешен только по особой визе — на базы отдыха и в охраняемые частные владения. "За пределами мегаполиса увеличилась активность псевдозоологических объектов, — твердили в новостях. — Зафиксировано несколько нападений на людей. Кроме того, продолжаются локальные вторжения на Землю Горящих Трав из мира зоны «С-140х». Ведомство по контролю за соблюдением высшего вселенского принципа пытается блокировать попытки проникновения чужих. Это противостояние делает опасным для людей нахождение вне территории мегаполиса".