Пришелец стоял посреди комнаты прямо и неподвижно, как черный столб.
— Ты подвергаешь себя опасности, — продолжал Черный Житель. — Я всегда могу исчезнуть, а ты останешься. Не вызывай меня больше. Дождись перемен.
— Перемены… — дернулся Квазиолог.
— Да, — продолжал Черный Житель. — Тогда ты сможешь вызывать меня и таких, как я. Мы всё расскажем вам о том месте, откуда мы являемся, и о том, кто мы. И еще мы расскажем об особых способностях земных людей, которые вы утратили.
Последние его слова заглушил звонок. Квазиолог обернулся в сторону прихожей. Через усилитель домофона звучал приказ: "Полиция! Немедленно откройте!" Квазиолог замахал руками:
— Исчезни!
— Будь осторожен. Не теряй надежды.
Черный Житель "стер себя", проведя ладонью перед лицом, — и теперь только вентилятор бесшумно крутился, нагнетая воздушные вихри и поднимая песок в аквариуме.
Квазиолог признался полиции, что пытался вызвать существо с иного плана реальности. Он спокойно показывал «киборгам»: вот колонки, которые создают шум на определенной частоте, а вот это приспособление с вентилятором служит непосредственно для вызова нездешней сущности.
— Я могу продемонстрировать опыт с самого начала, — предложил Квазиолог в ответ на недоумевающие взгляды и усмешки полицейских, которые обнаружили в аквариуме кучу металлического хлама и песка.
"Киборги" осмотрели комнаты. Один из них потребовал у чокнутого эзотерика идентификационную карту, достал переносной порт. Квазиолог уплатил штраф и выслушал предупреждение: действия граждан, квалифицированные судом как злонамеренное препятствие прослушиванию и видеонаблюдению, пресекаются вплоть до тюремного заключения.
Пару часов спустя Квазиолог позвонил Йанти Дейсу и снова назначил ему встречу в подземке.
— Более точного адреса я не достал, — сказал он. — Тысяча седьмой квартал, какой-то из домов по шестидесятой линии. Вот приметы…
О Черном Жителе Квазиолог больше не упоминал: неизвестно, на самом ли деле в подземке глючит прослушка. Но Йанти и так сообразил, откуда адрес.
— Ну, ты не пропадай, — на прощанье сказал он Квазиологу, пожимая его узкую белую руку. — Звони, если что. А здорово, друг, ты это…
Когда-то на допросе Ярвенна рассказывала Армиллу о способности людей Обитаемого мира сводить небесный огонь, облекаться сиянием, являться в любом месте, где устроен их алтарь, исцелять, становиться невидимыми. "Не все умеют всё. У каждого некоторые свойства выражены сильнее, другие слабее", — говорила Ярвенна.
Обычно ребенок перенимал способности от обоих родителей, не всегда — все. От матери Стиврату досталась кровь полынницы, позволяя ему легко находить лад с природой. От Сеславина сыну предстоит унаследовать яркое и длительное сияние, умение вызывать молнию и, быть может, особый талант: способность заставлять светиться предметы.
И все же Стиврат был необычным человеком даже для Обитаемого мира. Он родился на Земле Горящих Трав, его появление на свет приветствовал Дух и, возможно, в будущем Стиврату предстояло примерить на себя предназначение земных людей.
Сеславин несказанно гордился сыном.
— Он богатырь и волхв, как Стиврат из Патоис! Весело ему будет жить с такой силой.
У Ярвенны в издательстве Даргородского университета вышла брошюра — сборник статей под общим названием "Моя жизнь на полынной поляне". Там было и объяснение "Песни о Стиврате" с точки зрения взаимодействия человека с Духом мира Горящих Трав. Песня рассказывала об одном из древних и самых жутких воплощений Духа, которое невозможно было умилостивить жертвами.
"Страх древних людей Земли перед явлениями природы, их суровая и короткая жизнь шла бок о бок с ужасом смерти, — писала Ярвенна. — Восприимчивый к культуре людей Дух усваивал в том числе и мрачные суеверия, отчаяние, бессилие перед стихиями еще дикого и темного человечества. Таким образом, существо, именуемое в "Песне о Стиврате" "ужасом Патоис", в немалой степени воспитано самими людьми.
Но рядом с этим потоком страха перед бытием, перед темной стороной природы, бил родник мужества и борьбы, породивший Стиврата. Поднимая свой топор на чудовищ, Стиврат тем самым восставал против древнего бессилия и ужаса. Дух видел, что человек в силах преодолеть страх. Для Духа Земли Стиврат являл собой культурные ценности человечества: отвагу, верность роду, защиту дома.
Из Песни мы можем судить, что "ужас Патоис" представлял собой огромное чудище в чешуе, с двенадцатью пастями: живая идея пожирания, поглощения. Стиврат встретился с ним у Темень-реки. Выследить жуткое воплощение Духа было нетрудно, — люди хорошо знали, где его логово, и, как огня, боялись этого места. Таким образом, Стиврат переступил запретную для людей границу. Там он бросил вызов чудищу, и "ужас Патоис" явился. Стиврат начал бой в человеческом облике, но в течение схватки дважды перевоплощался в волка и в ворона (подробнее см. об этой способности мой отчет "Бой Сеславина из Даргорода в облике тура со змеем").
Истекающее кровью чудовище устремилось в бегство. Стиврат преследовал его, пока не оказался у входа в логово. Он решился последовать за чудовищем в глубокую нору, где разыгрался последний акт этой схватки. В человеческом облике тяжело раненый Стиврат завершил бой и вернулся домой, где упал замертво, но был воскрешен своей женой (вероятнее всего, он лишился сознания и пришел в себя, когда она применила известные в ее время способы лечения)".
Ярвенна снова ушла на все лето в Патоис. Она взяла с собой девятимесячного сына. Ей хотелось научить маленького Стиврата жить жизнью полынника.
Способности земнородных у детей проявлялись раньше всяких других. Умение облечься сиянием или свести с небес молнию требовало сложившегося характера, большой внутренней силы. Но ощутить особую связь с лесом и лугом, обмениваться с ним токами жизни, исцелять хотя бы царапины наложением рук — этому учились с раннего детства.
Стиврат быстро ползал по всей Ярвенниной полынной поляне. Время, когда маленький ребенок совсем беспомощен, в Обитаемом мире с веками делалось все короче. В теплую солнечную погоду Стиврат оставался с матерью на несколько дней. Потом его забирал Сеславин, поселившийся в Лесной Чаше у тещи: мать Ярвенны сама не так давно родила девочку и помогала Сеславину присмотреть за сыном.
Маленький Стиврат полюбил полынную поляну и жизнь под кронами леса; крылатый птицезверь, гнездившийся в дупле дуба, сделался его хранителем. Мальчик играл с ним, как с большим псом. На поляну наведывался огненногривый тур, мирно пасся, а ночью в ветвях загорались глаза мелких мохнатых лесных существ.
Ярвенна следила, как ее сын замирает, спрятавшись среди высокой полыни, и время для него начинает отсчитываться в ритме травы, бабочек и жуков. Иногда он плескался в ручье неподалеку. Вода в нём всегда была холодной, но здоровье Стиврата только закалялось от этого. "Будет витязь! — радовался Сеславин. — Вот посмотришь, Ярвенна!".
С середины лета на поляну начал являться Хородар. Он делал зарисовки для своей новой картины и просил, чтобы Ярвенна ему позировала. Когда Стиврату приходила пора дневного сна, Ярвенна брала его на руки. Она садилась в тени, среди кашки и медуницы, над головой свисали низкие ветви кустов.
Хородар был и сам похож на какое-то лесное существо. С курчавой бородой и вьющимися волосами, в широкой рубахе, распахнутой на волосатой груди, он бросал на Ярвенну странный нездешний взгляд и переводил его на мольберт, на котором понемногу возникал задуманный им образ.
Случалось, на поляну наведывался сам Дух Земли. С огромным посохом и неизменным котенком рыси на плечах он появлялся под дубом, наклонив рогатую голову, и смотрел на ребенка. Ярвенна, завидев фигуру исполина, выглядывала из зарослей полыни, Стиврат стоял рядом, держась за ее подол.