Империя Давида имела довольно приличные размеры. В пору своего расцвета она, возможно, занимала территорию 45 тысяч квадратных миль, то есть в шесть раз больше, чем царство Саула, и равную площади штата Нью-Йорк. Однако по мощи она была несопоставима с Египетской империи или с различными империями междуречья Тигра и Евфрата в апогее их могущества.
На самом деле новая империя появилась благодаря тому, что во времена Давида государства, расположенные в долине Нила и Междуречья, погрузились в анархию и ослабли. Это была действительно редкая ситуация. На протяжении всей истории цивилизации почти всегда, и до и после Давида, оказывалось так, что в период ослабления Нила усиливались Тигр и Евфрат, и наоборот, и тот, кто был в силе, господствовал в западной половине Плодородного полумесяца. Давиду крупно повезло, что он оказался очевидцем редкого случая слабости с обеих сторон.
Правление Давида оказалось настолько триумфальным, что более поздним поколениям оно казалось золотым веком. В последующие времена память о Давиде поддерживала их во всех невзгодах и дарила им надежду, что снова настанут такие дни.
Границы империи Давида, видимо, были «естественными рубежами» израильско-иудейских владений, и когда в более поздние века древние предания обрели письменную форму, то страной, обетованной Богом потомкам Авраама, стала именно империя Давида. Слова обета звучат так: «…потомству твоему даю Я землю сию, от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата» (Бытие, 15:28), но лишь во времена Давида и его сына это обещание действительно выполнялось.
Даже после создания империи Давид не был свободен от забот. Проблема, более всего мучившая его в последние годы жизни, касалась наследования.
Во-первых, он, естественно, хотел оставить все своим потомкам, и здесь возникал вопрос о доме Саула, верность которому еще была жива в сердцах многих израильтян.
В этом вопросе Давид был готов проявить безжалостность. Тех потомков Саула мужского пола, которых он смог отыскать, ему удалось под тем или иным предлогом казнить, и в конце концов в живых оставил только одного. Это был хромой сын Ионатана, он не мог наследовать трои из-за своего увечья, но Давид держал его в Иерусалиме фактически под домашним арестом. Но вскоре он обнаружил, что гораздо труднее разобраться с собственными многочисленными детьми.
Традиционно азиатские монархи имели гарем. Он был не только средством удовлетворения плотских желаний, но и символом могущества, устрашавшим и подданных царя, и чужестранцев. Кроме того, принято было для оказания чести семье или племени или при заключении договора брать из этой семьи, или племени, или иностранной царской фамилии девушку в гарем. Это почиталось за честь.
Беда в том, что многочисленные жены не питали симпатии друг к другу, и каждая, естественно, плела интриги, чтобы трон унаследовал ее сын. Это приводит к тому, что внутриполитические дела наносят вред государству. Кроме того, в любой монархии, где преобладает гаремная система, по мере старения правителя растет напряженность в отношениях между его сыновьями. Стоит царю умереть, и тот сын, которому удается завладеть короной, как правило, убивает всех остальных, чтобы предотвратить попытки узурпации власти и восстания. Поэтому всегда есть сильное искушение опередить события и захватить трон, пока старик еще жив, а остальные сыновья выжидают и не готовы к действиям.
Любимым сыном Давида был Авессалом, он-то и нанес удар. Красивый и обаятельный Авессалом постепенно сформировал партию, отдававшую ему предпочтение перед отцом (он сделал то, в чем Саул подразумевал Ионатана). Своим ударом он застиг Давида врасплох. Чтобы не оказаться пойманным в ловушку в столице и не подвергать себя унижению в случае осады, которая могла длиться многие месяцы, Давид бежал из города вместе со своей гвардией, в том числе с верными филистимлянами. На востоке за Иорданом он собрал своих воинов, объединил союзников и нанес ответный удар через Иордан. Спешно поднятому и плохо управляемому ополчению Авессалома было далеко до опытных воинов Давида. Авессалома взяли в плен, и, хотя Давид приказал оставить его в живых, практичный Иоав убил его.
После восстания Давид старался избегать слишком жестких ответных мер, но это все-таки не помогло. Бунт Авессалома и бегство Давида пробудили надежды в сердцах тех израильтян, которые по-прежнему смотрели на Давида как на чужеземного правителя, особенно народа Вениамина, племени Саула.
Хотя Авессалом и был повержен, казалось, что трон Давида пошатнулся и восстание, поднятое сразу же после краткой гражданской войны, обязательно победит. Под предводительством Шевы (Савея) из племени Вениамина Израиль восстал. Но Давид нанес удар практически сразу же, как только бунтовщики начали действовать, и разгромил их. Но сам факт восстания показал, что, несмотря на все усилия, Давиду не удалось полностью лишить израильские племена национального самосознания. Невозможно было сделать это за одно поколение, независимо от мудрости правителя.
В 961 г. до н. э. Давид слег. Он правил сорок лет, и его героическая жизнь подходила к концу. Его очевидным наследником был Адония, старший из оставшихся в живых сыновей, который, как и его брат Авессалом, был популярен в народе. Более того, Адония заручился поддержкой Иоава, командующего всеми войсками, и Авиафара, первосвященника. Адония чувствовал себя настолько уверенно, что устроил нечто вроде пира в честь своей победы, хотя Давид был еще жив.
Но он поспешил. У Давида была любимая жена Вирсавия, и она сумела уговорить умирающего царя назвать наследником престола своего сына Соломона. Слово царя оказалось решающим, и коронован был именно Соломон. Адонию и Иоава через некоторое время казнили, а Авиафара убрали с глаз долой. Место Авиафара в качестве первосвященника занял Задок (Цадок). Его семье суждено было сохранять за собой должность первосвященника в течение семи с половиной веков.
Соломон, сын Давида и второй царь Израиля-Иуды, славится своей несравненной мудростью, главным образом потому, что так говорит Библия. Несомненно, царствование его было периодом мира и процветания государства, так как Соломон пожинал плоды, ради которых всю свою жизнь тяжко трудился Давид. Тем не менее можно утверждать, что мудрость Соломона была скорее видимой, чем реальной, потому что семена будущей катастрофы сеялись во времена его царствования.
В одном Соломон действительно проявил мудрость: он отказался от мысли о дальнейших завоеваниях. Его вполне удовлетворяли размеры империи, завещанной отцом.
Соломон стремился сделать из своего царства мировую державу на уровне цивилизации великих культур Нила и Тигра — Евфрата. Но это подразумевало практически такие же громадные усилия, как ведение войны. Западная часть Плодородного полумесяца не была так плодородна, как долины этих великих рек, и, хотя Соломон достиг временного величия, это в конечном счете разорило его государство.
Стремясь превратить Израиль-Иуду в сильную восточную монархию, Соломон должен был содержать гарем, причем больший, чем был у его отца, ибо власть и слава монарха измерялись в какой-то степени числом наложниц. Библия не забывает упомянуть тысячу царских жен и наложниц. О высоком положении царства Израиля-Иуды в мире свидетельствует тот факт, что в царском гареме находилась и дочь египетского фараона.
И все-таки отношения с Египтом, как выяснилось, не имели, пожалуй, столь большого значения (хотя Библия и говорит об этом). Если бы речь шла об эпохе величия Египта, то породниться с семьей фараона в те времена было действительно исключительной честью. Однако за два с половиной столетия со времен правления Рамсеса III Египет оказался в глубоком упадке. Через царский трон проходила бесконечная череда ничтожных бездельников, и в бытность Соломона это государство находилось в раздробленном состоянии. Там был царь Псусеннес II, который правил только в дельте Нила, и государство его было меньше, чем царство Соломона. Он заключил союз с Соломоном и отдал ему свою дочь, дабы завершить сделку. Несомненно, именно Псусеннес искал помощи у Соломона и получил ее, а не наоборот, и этот шаг сработал, потому что египтянин продержался на своем троне больше тридцати лет, почти до конца царствования Соломона.