В пяти милях южнее Аи находился город Гаваон. Его жители, уже не надеявшиеся одолеть свирепые израильские племена, заключили с ними союз и предложили дань в обмен на то, чтобы их оставили в покое. Южные ханаанские города во главе с Иерусалимом и Хевроном к тому времени образовали содружество против общего врага и пошли на Гаваон, чтобы заставить его вернуться в ряды хананеев.
Иисус Навин поспешил со своей армией на помощь Гаваону и в решительном сражении вынудил хананеев отступить, и их отступление быстро превратилось в беспорядочное бегство. Библия лирически повествует, что именно в ходе этой битвы солнце и луна остановили свое движение, чтобы продлить день и дать израильтянам возможность полностью разгромить вражескую армию. Затем Иисус Навин осуществил несколько быстрых военных кампаний на севере и юге, очистив таким образом весь Ханаан.
Довольно уже говорить о более позднем идеализированном описании этого завоевания. Что же происходило на самом деле? В действительности, кроме Библии, мы располагаем весьма скудной информацией. Книга Судей, следующая в Библии за Книгой Иисуса Навина, видимо, содержит более древние и, возможно, более реалистичные предания, и она рассказывает о Ханаане, где израильтяне чувствовали себя весьма уязвленными, а хананеи удерживали за собой многие территории. Мы можем только предположить, что, несмотря на рассказ Иисуса Навина, это завоевание не было ни быстрым, ни полным.
Вполне возможно, что легендарный Иисус Навин перевел через Иордан народ только трех племен (колен) — Ефрема, Манассии и Вениамина. Это так называемые «колена Рахили», поскольку в более позднем предании они рассматривались как потомки Израиля-Иакова и его жены Рахили.
Это первое вторжение племен Рахили проходило отнюдь не гладко. Фараон Египта Рамсес II скончался в 1237 г. до н. э.[9] в возрасте девяноста или даже более лет, и трон унаследовал его сын Мернептах. В 1232 г. до н. э. Мернептах повел своих египтян в Ханаан и, очевидно, нанес израильтянам поражение. По крайней мере, в оставленном им письменном свидетельстве об этой кампании он выражается с типичным для официальных документов преувеличением: «Израиль опустошен; семя его развеяно».
Преувеличение это или нет, но мы вправе предположить, что, если бы Египет никто не беспокоил, он принял бы меры по поводу израильского вторжения и не допустил бы этого завоевания. Однако покоя Египту не было, потому что как раз в это время весь античный мир переживал потрясения.
Все началось на северном побережье Эгейского моря в Европе примерно в то же время, когда израильские племена вторглись в Ханаан. Говорящее на греческом языке племя дорийцев пробивалось на юг, уничтожая государства, основанные более ранней волной греков — ахейцами, которые, в свою очередь, двумя столетиями раньше разрушили Критскую империю. Дорийцы проложили себе путь до самой южной точки Греции, а затем двинулись морем к островам Крит и Родос. Тем временем другая группа племен — фригийцы — пришла с севера Эгейского моря в Малую Азию, где разгромила ослабленное и готовое развалиться государство хеттов, которое теперь навсегда исчезло из истории.
Многие из тех, кто был низвергнут завоевателями, не видели иного выхода, как присоединиться к тем, кого не смогли одолеть, и отправиться грабить другие народы. Банды мародеров из греков и негреков, отправившись с Крита, пересекли Средиземное море и высадились на берегах Ливии (африканское побережье к западу от Египта). Они объединились с коренными ливийцами и напали на Египет.
Мернептах, только что вернувшийся с победой из Ханаана, обнаружил, что должен теперь противостоять наступлению тех, кого египтяне называли «народами моря» (потому что они вторглись с моря). Мернептаху удалось-таки одолеть этих «людей с моря», но на это было затрачено столько сил, что ему пришлось прекратить дальнейшие попытки восстановить в Ханаане египетское владычество. Никто не мешал израильтянам завоевывать все, что захотят — или что смогут.
Однако угроза со стороны «народов моря» еще не миновала. Разбитые египтянами, они, тем не менее, захватили, по всей видимости, Кипр. С Кипра они совершили еще одну вылазку. Около 1185 г. до н. э. их орды вторглись в Ханаан и подошли к Египту с той же стороны, откуда пришли гиксосы пятью веками раньше.
Египтом в то время правил Рамсес III. Собрав в кулак всю египетскую мощь, Рамсес III, затратив невероятные усилия, обратил захватчиков в бегство и прогнал из страны. Однако это стало последним достижением, которого суждено было добиться египтянам как великой нации за шесть столетий. Полностью истощенная трехсотлетней борьбой с Митанни, хеттами и «народами моря», египетская нация после смерти в 1156 г. до н. э.[10] Рамсеса III снова впала в летаргию и взяла курс на долгосрочную политику изоляции.
«Народы моря» потерпели поражение от Египта, но с ними все еще не было покончено. Часть этих людей, которых египтяне называли «пелесет», осела на побережье к северу от Синайского полуострова. Для израильтян они были — пелишти, а в нашем языке стали филистимлянами.
Для древних греков имел значение только тот народ, который жил на побережье, поскольку именно с ним они вели свою морскую торговлю. Поэтому территория, которую занимали филистимляне, плюс все внутренние районы, расположенные далеко от прибрежной полосы, которые они не занимали, называли по их имени, и до нас это название дошло как «Палестина».
Филистимляне успешно сдерживали проникновение израильтян на южное побережье. На севере то же самое делали сильные финикийские города. Израильтяне оказались запертыми в центральном холмистом районе Ханаана. Наибольшей властью они обладали на западном берегу Иордана, где укоренились «колена Рахили»: Манассия — на севере, Вениамин — на юге и Ефрем — между ними.
Они заключали союзы с другими вторгшимися на север племенами, которых описывали как потомков Израиля-Иакова от других его жен, а не от Рахили. Это были Асир, Неффалим, Завулон и Иссахар. Образовались союзы и с племенем Дана, воевавшим с филистимлянами вблизи побережья, и с племенами Гада и Рувима на восточном берегу Иордана.
Юг наводнили племена Иуды и Симеона (хотя говорят лишь о племени Иуды, поскольку оно быстро поглотило потомков Симеона). Вообще-то племя Иуды представляло собой особый случай. Оно занимало самую южную часть Ханаана, наиболее засушливую и наименее развитую. Члены племени вступали в брак с хананеями, жившими на той же земле, и, хотя в Библии Симеон и Иуда перечислены среди сыновей Иакова, эти племена в действительности никогда не входили в союз израильских племен.
Как бы то ни было, вспоминая прошлое, израильтяне говорили о союзе двенадцати колен, включая в их число Иуду и Симеона. Возможно, число их не случайно равнялось двенадцати, поскольку с ним связаны различные мистические ассоциации. Это число циклов лунных фаз за один цикл сезонов. То есть количество месяцев в году и отсюда — количество зодиакальных созвездий. Для кочевников и охотников логично было измерять время по луне, но для земледельцев все сезоны были важны. Поэтому способы согласования лунного и солнечного календарей были окутаны всякого рода религиозными знаками, в них, естественно, входило и число двенадцать.
Фактически колено Левия было тринадцатым в этом союзе племен, но оно было малочисленно и оккупировало не какую-то соседнюю территорию, а скорее горстку городов. Поэтому на него смотрели как на племя, не имевшее территориальной общности, и общее число колен оставалось равным двенадцати. Однако его происхождение прослеживалось от Левия, сына Израиля, и для того чтобы ни у кого не было сомнений, что у Израиля было только двенадцать сыновей, колена Ефрема и Манассии стали считать потомками двух внуков Израиля. Эти два внука были сыновьями Иосифа, любимого сына Израиля (Ефрема и Манассию поэтому иногда объединяют как «колена Иосифа»).
Глава 3. ИЗРАИЛЬ