Это снаружи только сооружение легко, да начинка дорого стоит. Там стоят в строю попарно ни много ни мало двадцать четыре великана — высокие цилиндрические бункеры с конусными сужениями внизу, каждый вместимостью сто двадцать пять центнеров зерна. Из завальной ямы, куда грузовики доставят с поля хлеб, нории поднимут его на верхний транспортер-распределитель. Дело машиниста-оператора нажать кнопку на пульте и заполнить бункер. Под бункерами мощные вентиляторы и столь же мощные калориферы. То ли запустит оператор обычное вентилирование, продувку зерна, то ли с подогревом — для просушки, как уж надо.
Все тут сплетено в клубок: надежное хранение, просушка, обработка, механическая засыпка в склад. Во всех бункерах единовременно может находиться триста тонн зерна; согласитесь — это не отвал на травке под открытым небом, из которого при дождичке ничего не схватишь. А занято здесь всего три человека: на приемных бункерах, на сушке-очистке да механизированном складе вместимостью полторы тысячи тонн.
Эта семенная фабрика, как зовут ее здесь, скомпонована своими специалистами из стандартного оборудования. Осталось установить машину для развеса и закантаривания семян в мешки. Смотрел фабрику заместитель министра сельского хозяйства РСФСР, сказал, что она будет принята за основу для разработки типового проекта сооружений подобного рода для всей хлеборобной России.
Так вырвалось дело на большую арену.
А Манылов, которому в предшествующем году довелось достраивать все это, так как оставался за директора на несколько месяцев, признался потом: узнал с этой стройкой, почем фунт лиха…
Ничего, товарищ главный агроном, не в НИИ работаешь, всяких дел переделаешь.
Вчера Николай Михайлович просматривал справку о строительстве.
За седьмую пятилетку, до него то есть, в совхозе было освоено 1,1 миллиона рублей, за восьмую — 2,3 миллиона, за девятую — 3,2 миллиона, а за четыре года десятой — три с половиной. Именно в десятой пятилетке, когда вошли в силу решения по развитию Нечерноземья, совхоз стал получать на строительство столько средств, сколько мог освоить, да еще ежегодно отчислялась на эти цели часть прибылей, которых «Ударник» — единственное пока из всех хозяйств района — имеет сотни тысяч рублей.
Машина остановилась против весовой.
Только одного человека нашел здесь директор; начиненный машинами колосс был гулко пуст: уже все семена, что хранились для себя, развезены и рассеяны во влажную почву, уже прорастают они ниточками корней, чтобы сцепиться с землей и взять ее силу себе.
Теплый весенний воздух забирался в самые укромные углы хранилища, все отдыхало и нежилось, словно в ожидании той горячей работы и потоков зерна, что хлынут сюда по осени.
Дорогое директору место. Но есть еще одно, не менее дорогое ему. Это там, в Сажино. На возвышенной равнинке, за селом, на отлете как бы, в полукилометре от конторы теперь целый промгородок.
А когда еще только начато было строительство…
Скептики упрекали тогда директора в чудачестве: за деревнею на пустыре возвел пищеблок! Да кто полезет туда, в горку? Теперь полсела ходит в эту столовую.
Светлое здание, на фронтоне которого выложена каменщиком цифра «1974». В зале на семьдесят мест просторно и уютно. Широкий цех — иначе и не скажешь — для поварских премудростей и раздачи, а далее ряд дверей по коридору: мойка, цех мясной, рыбный, овощной, холодильники, кладовка, бытовка и прочее, предусмотренное строгими нынешними санитарными правилами. Все движет, кипятит, жарит и варит электричество.
За столовой приземистое длинное здание с чередой огромных окон, на фронтоне новая цифра: «1976».
Директор при случае рассказывает, как, начав строить здесь гараж (ширина 12, длина 30 м), он и главный инженер Шаров «ошиблись» и отмерили под фундамент… в длину девяносто, в ширину — восемнадцать. Ошибиться в ширину, скажем, только на два метра они никак не могли, ну просто никак, потому что следующий после двенадцати стандартный размер ферм железобетонного перекрытия именно восемнадцатиметровый.
Сейчас в гараже стоит практически весь действующий автопарк совхоза.
Напротив гаража достраивается столь же объемистое, но более высокое здание — будущая МТМ. На фронтоне опять иная дата — «1978».
Расположившееся за МТМ сооружение вычерчивается на фоне неба нагромождением объемов, граней и шиферных покрытий.
— Это МУКЗ, — говорят приезжему, а он, конечно, не сразу поймет смысл слова, потребует разъяснений.