Выбрать главу

ИНДУСТРИАЛЬНАЯ КУРОЧКА-РЯБА

Миллиард Птицепрома

Директор Свердловского треста Птицепром Матвей Петрович Ялухин роста невысокого, ходит мягко, глаза добродушны за стеклами очков. Кажется, человек отрешен от всяких забот, и со стороны трудно, пожалуй, признать в нем крупного руководителя. С ним всегда легко завязывается интересный разговор, у него непременно есть какая-нибудь новость для прессы. Общительный, приветливый человек.

Лет пять назад встретил его на ходу: «Куда спешите?»

— Вот! — Он показывает телеграмму с красной полоской. — Министр поздравляет. Выполнили пятилетку по производству мяса за четыре года. Лечу в Москву — утрясать планы на следующую. Интересная, слушай, предстоит работа: хотим делать вторую революцию в птицеводстве — почти вдвое увеличить производство диетического мяса. Добиться этого — и спокойно ушел бы на пенсию…

«Революцию» Ялухин помянул не для красного словца. Птицеводство твердо встает на индустриальные рельсы. Кто-кто, а он понимает, что это такое. Еще до войны директорствовал в Балаирском птицесовхозе, имевшем немалые достижения. Потом были другие должности, другие точки на карте. А когда после мартовского, шестьдесят пятого года, Пленума ЦК КПСС был создан Птицепром СССР, а на местах — специализированные птицеводческие тресты, в Свердловске такой трест и возглавил он, Матвей Петрович Ялухин.

Тогда, в 1965 году, свердловский трест произвел 113 миллионов штук яиц, в 1975 — 900 миллионов. В этом стремительном росте и отразилась революция, совершенная в птицеводстве. Во втором году десятой пятилетки свердловский Птицепром вышел на еще недавно казавшийся недосягаемым рубеж — миллиард яиц в год, а в 1979 году произвел миллиард 200 миллионов. Пока эту цифру превзошел только московский трест. Свердловчане сейчас занимают после него второе место в стране.

Успехи треста породили у некоторых руководителей других сельскохозяйственных ведомств даже какую-то подозрительность. Как, мол, так? Снята со многих забота о производстве яиц (оно в небольших масштабах убыточно). Почти весь «вал» области дают два десятка совхозов и птицефабрик. За короткий срок города и рабочие поселки насыщены продукцией. Нет, тут, наверно, что-то нечисто…

Помню, ездил я по Камышловскому району — и буквально во всех разговорах птицесовхозы (их в районе два) склонялись на все лады. В противоречивом клубке мнений сплелись и недостатки и достоинства, причем последние тоже ставились тресту чуть ли не в вину. Чего только не инкриминировали Птицепрому мои собеседники! Ялухин-де «сбросил» коров, попробуй-ка он поработать с молочным скотом! Курочка-ряба озолотила-де трест — прибыли девать некуда! В птицесовхозах нет дефицита кадров — заманивают высокими заработками! Плохо используется земля, паров много!.. И т. д. и т. п.

Сознаюсь, опытные хозяйственники заронили и в меня кое-какие сомнения. Пошел к Ялухину.

Матвей Петрович начал спокойно:

— Если держать больше коров, то как же тогда понимать специализацию? Я думаю, мы ее понимаем правильно: основа — птица, она наша главная забота, остальные отрасли прилагаются. А что, мы молоком разве не занимаемся? — Ялухин взял нотой выше. — Да мы и не бросили его. Пять тысяч голов держим. И удои — сам знаешь — побольше, чем в других ведомствах. А утку кто еще в области выращивает, кроме совхозов Птицепрома? Из-за нашей любви к утятине, что ли? Мы и без утки план по мясу выполняем, могли бы жить спокойнее. Землю, говорят, плохо используем? Согласен, надо лучше. Но ты сравни, посчитай, где с гектара получают больше всей продукции? Вот-вот, у нас в полтора-два раза больше… Легко, говорят, в Птицепроме работать? — Тут Ялухин рассмеялся. — А ты в Скатинском-то совхозе был? С Митропольским говорил? То-то же!..

Альберт Митропольский — сравнительно новый человек среди директоров Птицепрома.

Выпытываю у него, трудно ли работать в птицеводстве.

— Не то слово — «трудно», — смеется он. — Жарко! Как на горячей печи. Не продохнуть. Совхоз большой, план громадный, кроме кур еще утки да почти тысяча коров, зерновых шесть тысяч гектаров — успевай поворачивайся. — А потом добавил задумчиво: — Темп и стиль здесь еще Василий Иванович задавал…

Это он про В. И. Курохтина, прежнего директора Скатинского совхоза. Курохтин из тех людей, память о которых не меркнет долго, память благодарная.

Не могу не вспомнить и я… Мой путь журналиста начинался тоже с птицеводства. Первым заданием, которое я получил в Красноярском радиокомитете после окончания университета, был репортаж о бройлерной фабрике. Я и понятия не имел, что такое — бройлерная, знал лишь бойлерную, во дворе нашего студенческого общежития. Фабрика поразила своим размахом, индустриальностью. Бройлеры — цыплята мясных пород — скопищами грелись под большими колпаками-брудерами, неутомимо клевали корм, а также и микрофон, который подсовывал им, ползая на коленках, молодой дядя, пытаясь записать на пленку тысячеголосый хор пушистого братства. Репортажа у меня не получилось: отказал магнитофон, и вообще, ничего не понимая в птицеводстве, что можно сделать…