Не сомневаюсь, это бы подействовало. Слишком уж гипнотизирует многих сама мысль о специфике сельскохозяйственного производства, о «неизбежном» удлинении рабочего дня сельских специалистов. Поэтому и опыт «Красной звезды» кое-кто воспринимает лишь как приятное исключение из общего правила.
— …Оно, конечно, если бы на центральном отделении управляющим был Гончаренко, я мог бы туда раз в три дня наведываться… — Владимир как бы размышлял вслух. — При нем и участковый агроном, и завтоком будут работать как надо, к каждому он подберет ключик… Ну, неплохой управляющий на третьем отделении. С него, по крайней мере, можно требовать… Да если бы такие были на всех отделениях, — Дроздов вздохнул, — можно бы тогда и мне ходить на работу при галстуке и в белой сорочке. И я давно уже работал бы над диссертацией. Я ведь в прошлом году в аспирантуру поступил, да все никак не могу к экзаменам подготовиться, времени нет…
На другой день я уехал из совхоза. Путь мой лежал в Оренбуржье, на целинные земли. И там, в совхозе «Веселом», мне посчастливилось встретить людей, которые, подобно руководителям «Красной звезды», на проблему времени взглянули по-новому.
Главный агроном первым делом завез меня на зерноток. Там работало всего… четверо грузчиков! А ток большой. В «Веселом» их три, и они за сутки в уборку пропускали до тысячи тонн зерна! В соседних совхозах — в «Спутнике», «Адамовском», имени XIX парт-съезда, «Буруктальском» — на токах было занято по тридцать пять — сорок человек, а то и больше. Своих грузчиков обычно не хватает, приглашали рабочих из города. В «Спутнике» таких горожан работало семьдесят человек, в совхозе имени XIX партсъезда — семьдесят, в «Буруктальском» — сто десять, в «Адамовском» — тоже где-то в пределах сотни, а в «Веселом» — ни одного!
«Веселый», наверное, единственный из целинных совхозов обошелся своими силами! Там на токах стоят опрокидыватели — несложные механизмы, позволяющие полностью обходиться без грузчиков. Бортовые машины с зерном одна за другой въезжают задним ходом на такой опрокидыватель, моментально ссыпают зерно в бурт и отправляются назад, к комбайнам. И людей тут не надо, и машин тоже меньше требуется, поскольку намного сокращаются простои под погрузкой.
— Где же вы достали опрокидыватели? — спросил я у главного агронома.
— А где попало, — ответил он. — Один у нас был, два выменяли в Казахстане, а два взяли напрокат на элеваторе.
Но «Веселый» обошелся своими силами не только на зернотоках.
Вот цифры.
В «Веселом» три отделения. В каждом отделении — одна бригада. Управляющий, бригадир, два помощника бригадира — один по тракторам, другой по комбайнам — вот весь отделенческий командный состав.
В совхозе имени XIX партсъезда два отделения: в одном три, а в другом четыре бригады. В «Адамовском» четыре отделения и восемь бригад. Во всех трех совхозах площадь пашни приблизительно одна и та же — от двадцати пяти до тридцати тысяч гектаров, а соотношение управляющего персонала в отделениях таково: в «Веселом» — двенадцать, в «Адамовском» — двадцать восемь и в совхозе имени XIX партсъезда — двадцать три человека.
Кроме экономии на зарплате «Веселый» получает еще другую, куда более значительную и эффективную экономию на лучшем использовании квалифицированных кадров: ведь бригадиры и их помощники — это механизаторы экстра-класса! В «Веселом», выходит, на одиннадцать таких механизаторов больше участвует непосредственно в производстве, чем в совхозе имени XIX партсъезда, и на пятнадцать больше в сравнении с «Адамовским».
А что такое двенадцать или пятнадцать механизаторов экстра-класса в условиях целинного земледелия? Это около тысячи гектаров убранного хлеба на каждого!
В тот год в совхозе «Буруктальский» работало около пятидесяти комбайнеров, командированных прямо с комбайнами из других районов, в «Спутнике» — семнадцать, в совхозе имени XIX партсъезда — двадцать. «Веселому» предлагали восьмерых, но директор уступил их по-соседски «Буруктальскому». Ни одного комбайнера со стороны не работало той осенью в «Веселом», а уборку совхоз закончил первым в районе!
И еще несколько цифр.
В «Веселом» вышло на уборку 65 комбайнов, в «Спутнике» — 83, в «Адамовском» — 134…
Парадоксально: сокращение количества комбайнов привело к ускорению темпов уборки.
Я смотрел газетные сводки. По ремонту комбайнов все время впереди был совхоз «Адамовский». Но в сводках не учитывалось качество ремонта. Между тем качество оказалось таково, что в самом начале уборки чуть не половина комбайнов в «Адамовском» вышла из строя.
В «Веселом» рассудили иначе: пусть меньше комбайнов, зато качественнее провести ремонт да кадры покрепче посадить — и ломаться комбайны будут меньше, и технический уход легче.
Так оно и вышло. А в итоге — большая экономия времени.
Директор «Веселого» средь бела дня сидел за столом и просматривал газеты. Увидев нас с главным агрономом, снял очки, встал навстречу. Большой, грузный, с лысой головой, ястребиным носом и добродушным лицом, Герой Социалистического Труда Венедикт Дмитриевич Балабанов, заслуженный ветеран целины…
Неторопливо повел разговор, будто размышляя вслух:
— …Сколько нынче в городах Оренбургской области людей снято с предприятий и послано на уборку? Тысяч тридцать? Сколько бы они за это время опрокидывателей сделали?..
— …Вот жатки. Шестиметровых у нас только двадцать штук из восьмидесяти. В основном четырех-, а есть даже трехметровые. Если бы все были шестиметровые, потребовалось бы в полтора раза меньше комбайнов и уборку закончили бы уже к 20 августа, на полмесяца раньше. 150 тысяч рублей экономии на одном только сокращении парка комбайнов. А какая, в сущности, разница заводу-изготовителю? На шестиметровые жатки только металла немного больше уйдет, а механизм тот же. Видно, кто-то в министерстве так решил, что целине нужны в основном четырехметровые жатки. Мелочь оборачивается миллионами: представляете, что значит заканчивать уборку на полмесяца позднее? Хорошо еще, осень нынче сухая…
— …Чем меньше людей в хозяйстве, тем больше каждый сделает. Не верьте тем, кто сетует на нехватку людей. Людей всюду хватает, но только надо их хорошо организовать. Организация производства должна быть такой, чтобы каждый человек работал с полной отдачей. А уж тогда можно вести речь о том, хватает или не хватает этих людей…
— …Наш опыт по части организации труда, пожалуй, всем совхозам не подойдет. Однако для всех непреложно одно: все беды идут от плохой организации труда. А раз так, то с нее надо и начинать.
— …Что значит — не хватает времени? Наверное, много его уходит на пустяки. Научитесь правильно с ним обращаться, и его вам некуда будет девать. Организуйте прежде всего самого себя, а затем уж беритесь за подчиненных.
— …Скажу по секрету, — продолжал Венедикт Дмитриевич, — объем работ в наших хозяйствах таков, что просто грех нам жаловаться на нехватку времени, техники и людей. Ту же самую продукцию часто можно давать с половинным или даже еще меньшим количеством этих ресурсов. Бывает, слышишь от иного директора жалобы на нехватку комбайнеров и думаешь: «А ведь у тебя, дружище, их столько, что они мешают друг другу, оттого и работают плохо». Опытных кадров мало? Тоже чепуха. Надо уметь их выискивать, кадры. Ну, а остальных, менее опытных, надо учить, воспитывать. А как же иначе? Только так.
Главный агроном «Веселого» рассказал мне такой случай. Дело было весной, в первый год его работы в совхозе. Не осмотрев как следует массив, он дал людям команду — приступать к севу. И отправился дальше. Буквально через полчаса на это поле заехал директор совхоза. Вышел из машины. Прошелся взад-вперед. Увидел: лезет кое-где овсюг.
— Кто велел сеять?
— Главный агроном, — ответили сеяльщики.
— Хорошо, — сказал тогда Венедикт Дмитриевич. — Продолжайте сеять.
— Так ведь овсюг же!