— Оставь до завтра, — посоветовал Алексис, когда Аустра вытащила шторы и принялась их развешивать. — Лучше засни на часок.
— Ничего, — ответила она. — Иди спать, ты всю ночь был на ногах. Я немного приберусь.
Алексис лег на кровать отца и проспал далеко за полдень. Аустра и Рудите до вечера устраивали жилье: повесили занавески, постелили дорожки, распаковали посуду и разложили по ящикам комода белье, одежду повесили в шкаф. В хлопотах часы летели незаметно, времени на раздумье не оставалось, забылось ощущение заброшенности и неуютности. Но вечером, когда в домишке стихло все и надо было ложиться спать, Аустра с новой силой почувствовала, как она одинока и как чуждо ей все окружающее. Подсев к Алексису, она обняла его. Ведь он единственный близкий человек здесь, в этом неприглядном мире, единственный, кого она любит и у кого может искать убежища и защиты.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Сейчас, наверное, еще непривычно, потом будет хорошо. Освоишься и заживешь замечательно.
Обняв его еще крепче, она подавила вздох. Утомившийся за день Алексис вскоре заснул. Аустра не спала всю ночь. Прижав руку к груди, лежала она в темной незнакомой комнате, прислушиваясь к шуму дождя и реву моря. За окном стояла глухая беззвездная осенняя ночь. Перед открытыми глазами Аустры была черная пустота. Лишь мерное дыхание Алексиса выдавало присутствие живого существа в этой темноте.
2
Наутро Рудите с паспортами брата и невестки пошла в волостное правление — вписать их в домовую книгу. В оба конца надо было пройти почти двадцать километров, вернуться назад она могла только после полудня. Алексис, позавтракав, отправился на взморье — привести в порядок свое рыболовное хозяйство. Колья для сушки сетей оказались растасканными, якоря и камни занесены песком, а мотор не чищен с весны. Алексис проработал почти до вечера, даже позабыв про обед. Аустра весь день оставалась одна. У нее тоже была работа, пока она убрала комнаты и кухню по своему вкусу. Теперь стол был накрыт вышитой ею скатертью, стояли на своих местах лампы, зеркало, фотографии и ваза с зеленью. И старое, обветшалое помещение сразу посветлело, и стены перестали казаться такими уныло-серыми. Но окна по-прежнему остались маленькими, пол скрипел под ногами, а кисловатый запах сетей упорно не поддавался выветриванию. Хотя дождь уже перестал, с крыши все еще капало на оконные карнизы, и казалось, будто птицы стучат клювами в окно.
Когда Аустра покончила с мелкими делами, ей вдруг показалось, что она не сделала что-то важное, а вот что именно, она никак не могла этого вспомнить. До ее слуха не доносилось привычного мычания коров, напоминающего о том, что нужно пойти в хлев, по двору не разгуливала стайка кур, в кухне не было большого котла, в котором кипело варево для свиней. Из ее жизни ушло множество крупных и мелких забот, но осталась привычка к ним и прежнее ощущение делового ритма. «Неужели все сделано?» — думала она, закончив уборку. Видно, да, потому что глаз ее не находил ничего, к чему можно было бы приложить руки. Значит, все.
Потемневшие рваные сети, висевшие в углу кухни, ничего не говорили ей. Корзинка гальки и нарезанные куски холста не напоминали о работе, а моток белых ниток и ящик с коклюшками не наводили на мысль о необходимости вязать новые сети для ловли рыбца. Все, что ее окружало, похоже было на раскрытую книгу, написанную на незнакомом языке: как ни вглядывалась она в ее страницы, смысл оставался непонятным.
Аустра уже собиралась начать готовить обед, когда во дворе Зандавов появился первый чужой человек. Это была Байба. Она принесла каравай хлеба и маленький пакетик соли.
— Добрый день, новая соседушка, — сказала Байба, входя в комнату. — Не обижайтесь, что я так рано пришла с хлебом-солью. Дейнис, правда, говорил, что можно и вечером, но тогда я буду занята, и я подумала: уж лучше пораньше, чем попозже.
Все это Байба выпалила, не переводя дыхания, и только теперь Аустра могла ответить:
— Заходите, пожалуйста. Садитесь. Спасибо, что навестили.
— Да ведь жить-то придется рядом, — продолжала Байба. — Мы ваши ближайшие соседи. Мой муж осенью ездил к вам, лодку Алексису делал, с ним вы, конечно, знакомы. А я вот, пока мальчик в школе, и говорю себе: может, человеку поболтать хочется, узнать здешние новости. Скажите, это правда, что вы навсегда приехали?