— Обстановку, Гаврош!..
— Первый, я Гаврош, — Кирилл дышал тяжело, медицинские датчики его скафандра давно уже пребывали в красной зоне от запредельных нагрузок, но отрапортовал чётко: — Группа нападавших, числом до двадцати человек, нейтрализована, среди них убитые… раненые есть. Одному, судя по экипировке, старшему группы, удалось вырваться…
— Прижали мы его, — устало добавил Евлашин. — возле камбуза взяли в клещи. Есть раненые, трое тяжёлых. Пришлите команду медиков.
— Старшего по возможности взять живым, — сказал Белоусов. — Отправляю к вам санитарный бот, готовьте раненых к транспортировке.
— Есть живым, готовим раненых, — отозвался Евлашин и принялся отдавать распоряжения бойцам.
— Ну что, тёзка, — обратился Белоусов к Амосову, — зря что ли вас сюда тащили, так получается?
— Получается, — отозвался капитан.
— Ладно, подожди ещё, что-то нехорошее предчувствие у меня по поводу сегодняшней нашей операции… Уж как всё гладенько идёт, ну прямо по учебнику, фу ты, ну ты…
Он снова впился взглядом в мониторы, внимательно следя за ходом операции.
…Коридор закончился намертво задраенной переборкой. Джозеф лихорадочно огляделся, пытаясь сообразить, в какую сторону прорываться теперь — сердце прыгало, мысли превратились в сплошную сумятицу; он углядел очередное ответвление и нырнул в него, стреляя куда-то в сторону своих преследователей. Выстрелы придали ему дополнительное ускорение и он пулей вылетел по путепроводу в очередное техническое помещение… тут же попав под обстрел. Джозеф нырнул за выступающую из переборки консоль, дождался паузы в трескотне импульсных винтовок и метнулся обратно, чтобы попасть под прицел четырёх фигур в бронированных скафандрах, весьма грамотно перекрывших путепровод.
— Стоять, — голос из динамиков; равнодушный, металлический. Двое прижались к полукруглому настилу путепровода, двое на разных уровнях висят в воздухе; так, наверное, выглядела бы встреча человека с инопланетянами-агентами высокоразвитой цивилизации в какой-нибудь компьютерной стрелялке. Боевые скафандры лишь отдалённо повторяющие очертания человеческого тела, закрывающие сегментами брони жизненно важные органы, тёмные щели визиров на том месте, где у нормальных скафандров забрало гермошлема, обеспечивающего круговой обзор.
Джозеф исподлобья смотрел на прижавших его бойцов, спиной чувствуя как сзади появляются всё новые и новые фигуры, лишая его всякой надежды на…
На что?..
— Бросить оружие!..
Бросить оружие… Бросить оружие — и?.. Что ему дорого, что его держит в этой жизни, что ему останется?.. Бросить оружие — и всё закончится, жизнь закончится, потому что до этого времени у него была хоть какая-то иллюзия жизни, свобода закончится, потому что до этого была иллюзия свободы. Только бросить оружие — не будет и её. Бросить оружие — и…
Джозеф стиснул покрепче цевье винтовки и вскинул оружие, целясь в нагрудные пластины брони скафандра напротив.
…Амосов шумно выдохнул — он, оказывается, как и генерал, затаил дыхание, наблюдая за перестрелкой.
— Вот значит как, — пробормотал Белоусов, — даже и в плен не сдаются. И что? Неужто всё?
Амосов недоумённо посмотрел на него, но генерал и не ждал ответа, он ждал…
— Первый, я Гаврош, — пришёл вызов от Евлашина, — Первый, ответьте.
— Слушаю, Первый, — моментально включился Белоусов.
— Груз на борту, упакован в лучшем виде, — немного рисуясь, неторопливо доложил Евлашин. — Первый, разрешите эвакуацию с объекта — здесь растёт уровень радиации, похоже повреждена защита реактора.
— Эвакуацию разрешаю, — несколько торопливо сказал Белоусов. — Вывозите, кого сможете… кого не сможете — хрен с ними со всеми, Первый, слышишь?
«С ними» — с противником. Спецназ своих не бросает — радиация там, не радиация…
— Первый понял, — пришёл ответ, — начинаю эвакуацию.
— Ну не всё это, — пробормотал Белоусов, — не бывает всё так хорошо, не тот уровень… Серёжа, боевая готовность, собирай своих.