Потом, когда сынок вырос, Валид не раз просил Бога отнять ему язык. Ну кто вложил в его глупую голову мысль дать сыну прозвище-нисба халиф, владетель?..
Нельзя бездумно молоть языком — нас очень внимательно слушает небо…
Ну, так или иначе, жизнь шла своим чередом, сынок рос, бизнес процветал, процветал-процветал, да и рухнул. Бывает… ничто не вечно под Луной.
Валид продал офис, продал машину, заложил дом… потом и его продал, мотался по знакомым, пока не удалось снять комнату в более-менее приличном доме и у знакомых опять же устроиться на работу. Денег не было, перспектив не было никаких… только верная Мухсина да маленький Али — «Тигрёнок», — говаривал Валид несильно тиская гугукающего малыша — даровали силы и утешение.
По милости Аллаха день сменяет ночь, свет разгоняет тьму и чёрная полоса неудач и невезенья сменяется белой полосой радости и счастья. Так случилось и с отцом нашего принца: нашлись люди, по достоинству оценившие трудолюбивого серьёзного работника, каким и был Валид, предложили хорошую работу… вот только для этого надо было переехать к иблису на кулички — в Майами.
«Плавильный котёл наций» рассыпался. Многочисленные социологи, коих американские вузы выпекали как хорошая хозяйка пирожки, в своих исследованиях периода конца двадцатого — начала двадцать первого века с удовлетворением отмечали, что дети арабских (да и не только арабских) эмигрантов стремились ассимилироваться, раствориться в обществе равных возможностей. Менялись имена и Мухаммед становился Майклом, а Усама Сэмом, менялась одежда и благочинные последователи ислама испытывали серьёзные трудности, загоняя дочерей в приличествующую для молодой мусульманки одежду. Даже не о парандже шла речь — под влиянием окружающей среды девушки хотели выглядеть раскованно, сексуально и жить так, как им хочется, а не так, как указывают надоевшие в своём занудстве предки.
Но потом, как это всегда бывает, всё изменилось — наступил кризис. В тридцатых годах XXI века Америка была вынуждена объявить дефолт по своим обязательствам, что привело страну на грань гражданской войны. Были свёрнуты все научные исследования, свёрнуто присутствие американских войск практически по всему миру, но самое главное — прекратили существование почти все социальные программы правительства, включая выплату пособий по безработице и пенсий. Былая сытая жизнь канула в лету и тут выяснилось, что людям легче выжить объединившись на почве единой веры, старых обычаев, да вообще, чтобы выжить надо быть вместе, объединиться — размежевавшись со всей прочей Америкой. И единая в своей сытости нация распалась на множество групп голодных людей, стремившихся любой ценой продлить существование своё и своих детей.
Вернулись очень многие вещи, о которых начали забывать даже старики: выросли приходы вокруг немногочисленных мечетей в американских городах, причём контингент людей, собиравшихся к намазу резко помолодел, муллы призывали к взаимопомощи, обращались к тем мусульманам, кто сумел сохранить прежнее положение с просьбами увеличить закят. Своих, единоверцев, кормили тут же при мечетях, старались достать одежду детишкам, игрушки. Здесь было не до свободы самовыражения — на улицах городов замелькали хиджабы, вернулись браки по договорённости; в нынешних условиях удачное замужество означало зачастую единственную возможность есть досыта.
Так всем миром, уммой точнее сказать и выжили. Потихоньку вернулась хоть какая-то стабильность, какая-никакая жизнь наладилась, но о прежней свободе речи уже не шло: увеличившие свой авторитет муллы и появившиеся кадии, к которым теперь вынуждены были прислушиваться городские власти следили за тем, чтобы молодые люди строго блюли освящённые стариной обычаи. Никто особо и не стремился к свободе — слишком свежа была память о голодных годах у старших, молодёжь другой жизни и не знала, так что выгоднее было соблюдать обычаи, выполнять всё, что велят старшие и кусок хлеба тебе обеспечен, а там глядишь заметят расторопного мальчишку, приставят к делу… Так внутри общины-уммы Валид встал на ноги, так он устроил свою жизнь, община же спасла его семью от голодной смерти.
Не очень ему хотелось переезжать на юг, срываться с насиженного места, но выбирать не приходилось — место управляющего отелем под ногами не валяется, и Валид повёз семью на юг, к морю. Так наш принц, Алишер Зияуддин, Али, в общем, приехал навстречу своей судьбе.