Призом была Жизнь.
Жизнь: возможность дышать, совершать поступки, любить, страдать… все, чем Господь щедро одарил человека, и от чего человек был готов отказаться сейчас, не осознавая губительность своего порыва.
Два Рыцаря, два Воина Господа, встретились взглядами.
О, то были не взгляды… Два острейших клинка сошлись в поединке и ни один не был готов отступить.
Бесстрастно отсчитывал время на экранах хронометр: падали в вечность секунды.
Наконец Кряжов разлепил пересохшие губы, и негромко произнес:
— Здравствуйте, Адмирал.
Его оппонент медленно качнул головой. Они оба видели последнюю информацию с поверхности Земли, они оба знали, ЧТО значит короткое донесение станций слежения: «Отмечается активность группировки баллистических ракет, открываются крышки пусковых шахт»…
— Здравствуйте, Адмирал, — произнес оппонент.
Судьбы двух людей, встретившихся в этом уголке космоса были во многом схожи меж собой: выросли без отца, начинали карьеру с самых низов, обоих с полным на то основанием можно назвать профессионалами, мастерами своего дела.
— Похоже, мы с вами готовимся устроить большую заварушку, коллега, — американец растянул губы в улыбке, но глаза — большие, навыкате — смотрели внимательно, цепко и ни следа смешинки в них не было.
Кряжов почувствовал облегчение — американец искал точки соприкосновения, ему тоже не хотелось играть в «Звёздные войны», а значит последствия подобных игрушек понимал и он.
Только всё это мало что значило если они не договорятся, не найдут общего языка и тогда в любом случае придётся…
— Я бы сказал, даже слишком большую, — он позволил себе улыбнуться в ответ, также не отпуская взгляд собеседника. — Это похоже на Карибский кризис, ответственность за развитие которого ложится на нас.
Разговор шёл на русском, которым обязан был владеть каждый уважающий себя космонавт. Без знания языка Пушкина и Лермонтова вообще не выпускали на орбиту и вроде бы американец выговаривал слова чисто, чувствовался лёгкий акцент, несущественный для каких-нибудь начальных курсов подготовки космонавтов, но насколько он понимает сказанное? Как понимает? Кряжов старался оперировать понятными для любого выражениями и прецедентами — Карибский кризис обязаны изучать школьники, а уж высший командный состав должен знать такие вещи назубок.
Его оппонент кивнул.
— А вы не преувеличиваете, коллега? Уполномоченные лица находятся на Земле, очень далеко и от их решений зависят наши дальнейшие действия. Мы солдаты, мы обязаны подчиняться приказам, что бы это ни значило и ответственность наша — за своих подчинённых и технику, доверенную нам.
Кряжов кивнул головой:
— Вы правы, коллега. Мы солдаты. Мы, армейские офицеры, — не только представители древнейшей из почетных профессий, но и наследники полубогов и героев древности — так говорил генерал Паттон, кажется? — Джордж Паттон был совершеннейшей скотиной, сказавшей кроме всего прочего: «русские не уважают человеческую жизнь — они сукины дети, варвары и хронические алкоголики…», — но перед ним, Николаем Кряжовым, находился потомок этого «героя древности» и для него Паттон был — не мог не быть — главным авторитетом.
На своё счастье, Николай наткнулся на это изречение в своё время где-то в Сети; слишком пафосное, конечно, как и всё прочее в человеке, в середине ХХ века таскавшего в набедренной кобуре Кольт «Peacemaker» образца 1873 г, совершенно неподходящего для военного человека вида: инкрустированный золотом, с белой гравированной рукоятью из слоновой кости. Однако для его оппонента это был национальный герой, как-никак…
— Генерал Паттон не боялся ответственности и сильных решений, — продолжил Николай. Глаза собеседника внимательно следили за ним. — Именно поэтому я вспомнил это его изречение.
— Паттон говорил, я помню: «Только прикажите, и я выброшу русских за Вислу», — был ответ. — И вообще, терпеть не мог… вашего брата, так это звучит по-русски, по-моему.
— Ну что же, — Кряжов глубоко вздохнул, — Паттон был врагом России, я не спорю, но это был сильный враг. Мы говорим: только победа над сильным врагом приносить честь и славу. И с сильным соперником надлежит держать слово.
Да не бью я в спину, не бойся, американец… Не тот характер, чтоб в спину бить и лежачего добивать, ситуация не та, чтобы так запросто плюнуть на свой характер и моральные установки… А ты что там думаешь?..
— Да, я понимаю… помнится, ваш великий полководец Суворов, — американец чуть наклонил голову, в глазах заиграли бесенята, — сказал: «Солдат не разбойник»…