Сам храм был довольно аскетичен. За свою достаточно долгую жизнь Л’ларк успела побывать во множестве мест преклонения перед Наэ-Хомад на всем континенте, и этот храм никак не впечатлял своей роскошью на фоне прочих. Треугольный зал, — такой формой он обязан тому, что занимал северо-восточный угол Столпа Власти, — был не слишком-то и велик по размерам; и в нем практически не было украшений — ни скульптур, ни фресок, ни ковров. Минимумом освещения поддерживался легкий полумрак — своеобразная дань природе Смерти-Матери, хотя сама Л’ларк, полагавшая, что понимает Богиню немного лучше прочих, считала, что той все равно, будет ли в ее храме светло, как в полдень или темно, как в ночь без Сиртэха. Порой ей даже казалось, что Той-Кто-Ждет даже безразлично — поклоняются ли ей люди и иные расы, или нет.
Алтарь не сильно выбивался из общего фона: монолитная неровная плита черного базальта, из центра которой возвышалась нарочито грубо высеченная статуя Двуликой — в полный человеческий рост. На камне у ее ног горели десятки свеч с благовониями: предполагалось, что их аромат должен был ввести молящегося в состояние легкого транса, что облегчило бы его связь с Богиней. Но на Л’ларк эти вещества не действовали — Владыка преобразил ее тело так, что оно даже без участия магии было нечувствительно к подавляющему большинству галлюциногенов и ядов.
— Госпожа?.. — тихо донеслось от входа.
— Я закончила, — женщина, открыв глаза, поднялась на ноги и последовала к выходу, жестом поманив мужчину за собой. Как всегда, дел у нее было много и часто приходилось решать вопросы на ходу. — Что у тебя, Ктик?
Маг не утруждал себя поклонами, титулами или прочим излишним церемониалом. Л’ларк не любила этого — лишняя трата времени, а Коготь ценила максимальную эффективность во всем.
— Прибыл курьер. Есть новости о Шан-Карре, — лаконично начал Ктик, следуя на шаг позади. — Как вы и предполагали, в архивах Анклава Дире нашлась информация о нем. И позвольте высказать свое мнение… весьма занимательные факты открылись.
— Интересно. Хотя и не могу сказать, что я удивлена, — она требовательно протянула руку, принимая из его ладоней записи.
Развязав шнурок Л’ларк развернула бумагу и принялась читать на ходу. Информации было совсем немного — ей хватило на понимание одной минуты.
— Действительно интересно, — ее губы чуть дрогнули в полуулыбке. — Плененная некромантка от меня никуда не денется — важней сейчас другое. Пожалуй, пришло время еще раз побеседовать с нашим охотником.
* * *
Как говорится, ничего не предвещало…
Открыв дверь в свою комнату, я на мгновение подумал, что ошибся этажом, ибо моя каморка разительно преобразилась — она стала заметно просторней, светлее, разве что только мебель осталась по-прежнему той же, простой и без изысков. Но все это были мелочи.
Мой взгляд прикипел к окну, тоже появившемуся в стене не пойми откуда. Вернее, уставился я не на само окно, а на Л’ларк-Шиан-Эр. Белый Коготь сидела на подоконнике, подтянув одну ногу к груди и свесив другую вниз, и, опершись руками на колено, отстраненно смотрела через идеально-прозрачное стекло куда-то на горные вершины.
— Эм… госпожа? — я оказался в некотором затруднении, не зная, как себя вести. Все же, я испытывал некоторый трепет перед этой личностью — в первую очередь из-за того, что в ее власти было оборвать мою жизнь буквально одним словом или движением руки. Не привык я еще к близкому общению с людьми такого калибра.
Та словно нехотя оторвала взгляд от созерцания пейзажа.
— Я посмотрю, ты не особо спешил обратно. Тебе так понравилось общество Маи-Ран?
— С ней было приятно провести время, — дипломатично ответил я, проходя внутрь и закрывая за собой дверь. — Она милая. Не стесняется прямо говорить о том, чего хочет. И не привыкла лгать.
Первое удивление прошло, и теперь я пытался понять, чего же от меня нужно, по сути, третьему человеку в Империи?
— Милая? Жаль, я не увижу выражение ее лица, когда ты ей это скажешь… Но все же тебе стоит быть с ней поосторожнее.
И она бросила мне что-то, что я машинально поймал. Это оказалась зажатая между двумя темными деревянными пластинами размерами где-то пять на двадцать пять сантиметров стопка сложенной бумаги, скрепленная шнурком. «Ракат» — тут же всплыло слово в мозгу, как и назначение этого предмета.
Так назывался общепринятый в Империи метод хранения официальной письменной информации — своего рода свиток, но в котором бумага не накручивалась на ось, а складывалась «гармошкой» между двух скрепляемых тонких дощечек с шагом один сгиб — четыре-пять строк. Это было удобно — такой «брусок» был долговечен, не занимал много места при хранении в архивах, а деревянная «обложка» позволяла скреплять и запечатывать тексты, или, в особых случаях, наносить на них различные магические контуры, препятствующие вскрытию или уничтожающие документ при попытке его открыть. Порой — вместе с попытавшимся.