Я тайком вернулся в Мексику и в ночь с первого на второе ноября 1896 года оказался в трущобах, где мне чудом удалось найти нужного младенца. Однако его мать, увы, погибла. Сбежав от людей Диаса, я оставил Игнасио в приюте Марии Магдалены. Ну а сам под другим именем пристроился диаконом в ближайшем храме, благо большую и не самую счастливую часть детства и юности я провел у своего дяди, бывшего викарием в Аркхеме, и бревиарий у меня с семи лет от зубов отскакивал. Лишних вопросов мне не задавали - даже среди слуг божьих не так много находится желающих нести слово Его в обитель черни. Тайная полиция тоже не особенно усердствовала, обыскивая трущобы, ибо понимала безнадежность затеи. Думаю, в итоге Диас решил, что я снова удрал в Штаты. Через пять лет меня уже рукоположили в священники и дали свой приход, где мы с тобой, Хосе, и познакомились. Попутно я приглядывал за ребенком. Но не доглядел...
- Вот черт, да ты никак липовый святоша! - подал голос Сгибалка, чудесным образом ухитрившийся до этого воздержаться от едких комментариев.
- Я верую, мой дорогой механический друг, - ответил отец Винсент. - И, уверяю тебя, это много важнее того, каким образом мне был пожалован сан.
- Так, ну, предположим, почему эта сволочь Диас торопиться отправить вас на тот свет мне теперь понятно. И я даже догадываюсь, кто из моих корешей нас сдал в Долинах Мамерс. Но чем вы насолили Ватикану? Неужели нынешний Папа столь нетерпим к мошенникам, что посылает за ними паладинов?
- На этот вопрос будет ответить несколько сложней, - задумчиво произнес отец Винсент. - Полагаю, ты никогда не слышал о находке в Кумране?
- Это вообще где?
- В Иудейской пустыне, сын мой. Кумранским таблицам десятки тысяч лет, и хотя в них изложены вроде ветхозаветные книги, все имена и места не имеют ничего общего с нынешнем вариантом, а часть текста и вовсе выполнена неизвестными знаками. Долгое время кумранские таблицы считались мистификацией, но Ватикан все равно надежно упрятал их в свои подвалы - слава Богу один из моих мискатоникских преподавателей был среди тех, кто обнаружил их, и он даже кое-что успел припрятать до того как Ватикан наложил запрет.
Отец Винсент запустил руку под свитер и вытащил резной диск на веревочке. Даже слабого света Фобоса и Деймоса хватало, чтобы различить оскаленное лицо Тонатиу и круговой орнамент.
- Камень Солнца?! - Хосе перевел недоверчивый взгляд на священника. - Да такой ж есть у каждого второго солнцепоклонника!
- Этот хранилось среди таблиц. И часть этих таблиц были написаны пиктограммами, которые затем нашли на Марсе. Ты понимаешь, о чем это говорит?
- Что-то не очень.
- Хосе, сын мой, первые люди пришли на Землю с Марса пятьдесят тысяч лет назад, а значит все ветхозаветные библейские события произошли на Марсе, а не на Земле, и все варианты библии, которыми мы располагаем сейчас, были изменены позднее, чтобы скрыть это.
Молчаливые Стражи не производят грозного впечатления, пока к ним не подъедешь ближе. Издалека это обыкновенные каменные столбы с вырезанными на них страшенными рожами индейских божков, только очень большие. Хосе думал так, пока не подъехал к ним вплотную и из-под песка не показались полуистлевшие людские кости.
Костей было много.
В лагере солнцепоклонников Хосе и отец Винсент не обнаружили ни единой живой души, и теперь оставалось лишь надеяться на то, что за Молчаливыми Стражами те почувствуют себя в безопасности в достаточной степени, чтобы ослабить бдительность.
- Держись бок о бок со мной, - отец Винсент вынул камень Солнца и направил Сгибалку к столбам.
- Я всегда догадывался, что эти живодеры таскаю с собой булыжники не просто так, - Хосе поспешил выполнить указание священника.
Они проехали между двумя подпирающими багровые предрассветные небеса колоннами и, как ни странно, не почувствовали ничего странного.
- Может эти ваши стражи уже того? - предположил Хосе, когда кони затрусили по вытоптанной сотнями копыт тропе.
Впереди над горизонтом вставала темная громадина пирамиды.
- Ты хочешь проверить это на своей шкуре? - отец Винсент снял амулет и протянул его Хосе. - Пусть он будет у тебя. Я всего лишь старик, и даже чтобы добраться сюда, мне нужна была твоя помощь. Так что, если со мной что-то случится, запомни - увези отсюда Игнасио, спрячь его там, где ни солнцепоклонники, ни Диас его не найдут. Ватикану мальчишка без надобности, паладины сговорились с Диасом только чтобы избавиться от меня.
- Да ну вас в задницу, отче, что вы по себе раньше времени заупокойную заказываете! - раздраженно бросил Хосе, но камень Солнца взял. - И я, кстати, все равно не понимаю, что Папскому Престолу от вас надо.
- Это еще одна длинная история, - отец Винсент снял с пояса флягу и сделал глоток. - После землетрясения в Мехико я просидел тише травы почти десять лет, пока не случайно не наткнулся на труды Огюста Ле Плонжона, который когда-то вместе со мной работал на Диаса. Пользуясь собранными в той экспедиции материалами, он самостоятельно пришел к выводу о том, что человеческая цивилизация произошла от пришельцев из другого мира. Ле Плонжон считал, что первые переселенцы с Марса создали на Юкатане государство под названием Наакаль, породившее всю человеческую цивилизацию - и ошибался он разве что в мелочах. Но наш наивный Огюст ничего не знал о кумранских таблицах. И вот я, старый дурак, не удержался и написал ему анонимное письмо, в котором сообщил об их содержании. Как видишь, Хосе, общение с генералом Диасом не сильно-то прибавило мне ума, и я поспешил наступить на те же грабли. Ле Плонжон, естественно, начал вещать о кумранской находке налево и направо, что вряд ли могло понравиться Ватикану. Год спустя после получения моего письма бедняга внезапно скоропостижно скончался, а вся его переписка, архив и неопубликованные рукописи, касающиеся Наакаля и марсианской цивилизации, исчезли. И кардиналам не пришлось долго думать над тем, от кого у Ле Плонжона появились эти сведения, и чей еще длинный язык надо укоротить. Поиски Джозефа Гулда возобновились с новой силой, а установив, кто скрывается под личиной отца Винсента, паладины и люди Диаса, видимо, нашли и Игнасио. Новость о похищении мальчика, сообщенная настоятелем приюта, застала меня в Толуке, где я по счастью провел всю последнюю неделю. Возвращаться в приход я благоразумно не стал, и сразу поспешил к тебе, Хосе...