Резко вскинувшись, я расправленной дугой отодвинулся в сторону, пропуская за собой выпад острого жала, наконечником копья пронзившего пустоту. Глубоко вздохнув, я развернулся на пятках, подныривая под древко, а потом вновь вытянул руки изображая из себя колоса. Рухнул очередной парень, но сперва с его плечей слетели руки, а копье безвольно покатилось по песку. Песку, ставшему из золотисто-белого, мутно алым, вязким и пахучим.
А вокруг, народ падал, будто выключаемый кем-то. Один за одним. Кто без рук, кто с пробитой грудиной, иные со скошенной головой, а кто и с просто вторым ртом на брюхе, с которого красным языком блестят кишки.
Чувство опасности ледяным обручем сдавило голову и я на инстинктах присел. В тот же миг, надо мной прогремел сплющенный воздух а с ним явился и черный блеск боевого молота. Я перекатился и распрямился заводя младшую саблю за спину. В этот раз бой будет сложнее, вот что подсказывало мне чутье.
Против меня вышел могучий воин, держащий в своих широких, массивных руках, тяжелый боевой молот, с которого падали капли крови. Они красными жемчужинами катились по граням, теряясь в песке. Я выдохнул и сцепил зубы. Волевым усилием, даже не сомневаясь, я ускорил сердце, а со вторым вздохом в суставных сумках появились пузырьки кислорода. С болью пришло и ощущение свободы, так было всегда, стоило мне применить технику ускорения.
Следующие движение показалась мне чуточку медленнее, но все равно молот сверкал с невозможной прытью. Я отошел в сторону, пропуская сокрушительный удар за правую руку. Но все же мне не хватило мгновения, как противник дернул запястьями и его оружие чуть не сомнуло мой бок.
Ласточкой я взмыл в воздух, и ястребом рухнул ногами прямо на навершие молота. Воин не отпустил рук и это его погубило. Оружие вошло в песок, а я, вытянувшись стрелой, вонзил перекрещенные сабли в глотку врага. Глаза того тут же закатились, щеки надулись, а изо рта врывалась пузырчатая алая пена. Одно движение, и голова молотобойца слетела с его шеи. Но не было времени даже дух перевести.
Мгновением позже я вновь взмыл в воздух, оставляя ни с чем обладателя боевых рукавиц, украшенных пятнадцати сантиметровыми иглами. Приземлившись, я тут же принял на блок мощный удар странного оружия, больше подходящего для убийства, чем для сражения.
Отойдя чуть в сторону, я тут же лентой завил младшую саблю и та змеей впилась в локоть обладателя инструмента земных ассасинов, но на этом я не закончил. Легкое, почти танцующее движение запястьями, и оказавшись спиной к спине с врагом, я вонзил старшую саблю ему в шею. Уши прорезал предсмертный хрип, а меньше чем через удар сердца, я, отсекая ему руку, закончил технику, слаженным ударом двух сабель лиши и это тело головы. «Змеиный шаг» мой излюбленный стиль, не подвел меня и в этот раз.
И вновь я в бою и вновь отражаю удары. То выпад шестопёра, оставивший разрезы на кожухи, то укол бастардом, царапиной взвившейся у ноги, то страшный и хищный оскал топора, чуть не убавивший мне росту у шеи. И вот во второй раз я оказываюсь один на один.
Но теперь все проще, как мне показалось тогда. Всего лишь обычный бастард, направленный мне прямо в брюхо, всего лишь знакомый стиль и стойка. Первый укол я лениво обошел полу-уклоном. Второй, режущий удар, пустил по кромке сабли, старательно выцеливая вражескую глотку. Но потом я лишь на одном чутье резко разорвал дистанцию.
Щеку как огнем прижгло я ощутил, как по подбородку течет резвая струйка крови. Но что больше меня поразило, так это то, что с клинка врага сорвались каменные иглы, который чуть не превратили меня в ежика. Словно уж, извиваясь меж этих острых, бритвенных игл, я все отходил от шока. Это была магия, но магия, от которой не пахло… магией. Я не чувствовал ничего, что всегда следовало за боевым волшебником, чего я так нагляделся в Академии. Складывалось такое чувство, будто кто-то просто вырастил камни на своем клинке.
Недолго думая, я пустил силу в клинки, намереваясь прижечь мерзавца молнией. Но лишь скривился, когда игла угодила мне в бедро, плотно засев в нем. Молний не было… Силы не было… Моей магии не было…
Будь я в иной ситуации, то выпал бы в осадок, быть может даже запаниковал, но в бою на это не было времени. У меня в рукаве оставался лишь один козырь — собственная техника под названием «Насмешка ветра». Та самая техника, которая чуть не убила меня.
И лишь подумал я о ней, как следующий взмах сабли, которым я намеревался лишь отбить каменную иглу, вдруг заставил воздух задрожать. Тот замерцал, будто уплотнился, а потом с кромки старшего Лунного пера сорвался ветряной серп. Глаза каменного мечника расширились от удивление, да так и замерли навеки. Его тело медленно и плавно, будто нехотя, разделялось на две половины, падая в разные стороны.
Руки в тот же миг налились свинцом, будто я вновь прошел Мальгромскую стену, стало сложно дышать и следующий удар вполне мог стать для меня последним. Но тут прозвучал:
— Бонг!
И в мир словно вернулись звуки. Я услышал гомон толпы, тяжелые хрипы выживших, я мертвенное бульканье умирающих, чья кровь толчками била из рассеченных артерий. Оглядевшись, среди груды тел, среди покрасневшего метала, среди ручьев крови и вязкого песка, прилипшего к гладиатором, я увидел лишь десятерых. Десятерых, кто стоял на ногах, кто сверкал ранами и порезами, но все же гордо смотрел в сторону севера, прямо на золотую ложу.
Я, вырвав из ноги каменную иглу, придерживая пострадавший бок, встал рядом с живыми, оставляя мертвых за спиной. Ноги буквально утопали в размягченном от крови песке, а ветер лишь задувал в глаза пот и все тот же песок.
— Первый раунд закончен! — оповестил всех старик. — Десять стойких, проходят дальше, где их будут ждать новые испытания на пути к воинству Термуна! За сим, я объявляю первый день Состязания закрытым! Во славу Термуна!
— Во славу Термуна! — грохнуло толпа.
— Во славу Термуна, — сквозь боль, но с достоинством, процедили стоявшие гладиаторы, с которых ручьями катился не пот, а кровь. Своя и чужая, но больше — чужая.
— Что за демовщина? — сплюнул я, раз за разом пытаясь воззвать к волшебству.
Но оно молчало, будто и не было его никогда. Что ж, вывод только один — либо я стал обычным смертным, либо здесь не было магии. Так или иначе, мой первый день в Долине Летающих островов подошел к концу.
Глава 2. Задний двор
Прошло вот уже семь дней, с тех пор как закончилась битва на арене. Семь дней, в течении которых все что я видел — край города и море облаков сквозь зарешеченное окно коморки, в которых поселили всех выживших. Семь дней полных умственных и физических метаний. Семь дней, когда ты уже не понимаешь, дотянулся ли ты до обманувшей тебя мечты, или умер и попал в чистилище. Но начнем по порядку.
Когда зрители покинули трибуны, но песок вышли сотни копий Левого и Правого и они, вместе со старшим маласом, повели нас на задний двор этого комплекса. Двор этот был объемен по площади, но словно замурован в неприступные, высокие стены, коробкой смыкающиеся по периметру. Первое, что я тогда приметил — плац и десятки разнообразных боевых снарядов. От механических манекенов до стоек, от подобия шведских стенок и до настоящего арсенала у западной стены. Все это наводило только на одну мысль — это была тренировочная зона. Клянусь всеми богами, в этот раз я хотел ошибиться в своих догадках, но, увы — не судьба. Я был прав.
В тот вечер нас расселили по коморкам, таким маленьким, что больше походили на кладовки. В них стояли простецкие кровати с жесткими матрасами и… все. За исключение стула и тяжелых решеток на окне, это все что можно было найти в коморке. После пары минут, отведённых на обживания минимума жил. площади, нас всей толпой в десять человек, отвели в столовую. Так я назвал длинный стол с убогими скамьями, на котором стояли миски в счет и кружки в счет. В качестве еды предлагалась дико питательная, но жутко невкусная серая жилейная жижа. Всего после десяти ложек этой гадости, я понял, что во-первых объелся, а во-вторых — меня либо вырвет, либо я потеряю сознания. Хорошо хоть в кружке была обычная вода.