Ы?
— Работорговля разве разрешена?
— Севернее Залива — не очень, а на Юге… на Юге иные порядки.
— Говоришь, ничего личного?
— Совершенно ничего. Вы удачно подвернулись и позволили мне сделать ноги с дополнительным профитом.
Так, ладно, об удаче будем говорить потом.
— Юрген, но какого черта тебе вообще взбрело делать ноги? Разве Орден так плохо платит?
Вернер свободной рукой поправляет очки.
— Хорошо платит. На это — не жалуюсь. Там, на Юге, мне такие оклады не светят. Но знаешь, Влад… деньги в этой жизни решают далеко не все. Вокруг новый, обширный, почти нетронутый этой гребаной цивилизацией мир, по специальности я — как раз тот, кто может и хочет исследовать заповедные уголки, их полно, их можно сказать до хрена, и спрос на это имеется, ведь людям в каждом поселении важно знать, на какие ресурсы можно опереться на месте, а какие придется ввозить извне… я умею, я могу выявлять такое — а меня держат на этой гребаной Базе, где всю округу много лет как исходил Легенда-Чамберс и доразведывать больше нечего, только проверять точные ориентиры в начале каждого сезона, когда после дождей чинят чугунку и заново поправляют дорогу! Сколько раз просил, переведите в поле — нет, говорят, вакансий не имеется…
Искренне говорит. И я вполне его понимаю.
Не понимаю другого.
— А почему же ты просто не уволился из Ордена, раз здесь надоело, а специальность такая востребованная? Организовал бы свое дело…
Вернер невесело смеется.
— Мог бы, уволился. Так не отпускали. Секретоноситель, Schweinhunde![201] Кому я эти секреты продать могу, интересно…
— И поэтому ты решил хлопнуть дверью, а проезд на ту сторону закона оплатить за наш счет.
— Точно. Ничего личного, Влад, повторяю…
Краем уха ловлю тихое урчание мотора. Поворачиваюсь к морю. С юга, уверенно обходя скалы на малых оборотах, в бухточку ныряет моторная яхта. Небольшая, чуть поменьше орденского траулера, который по утрам завозил на базу свежепойманную рыбу; окрашена в серо-синие разводы — не иначе, морской камуфляж. «Веселого Роджера» на флагштоке нет, но на корме сварена явно самодельная турель, на которой установлен — у меня челюсть отвисает, — даже не пулемет, а самый натуральный ПТРС![202] Ни хрена ж себе ретирадное орудие…[203] Вот, значит, какой ты, «Мадрас».
— Все, руки на затылок, встал и шагай вниз.
Подчиняюсь, деваться некуда. Дистанцию Вернер держит грамотно, даром что и не подозревает о револьвере.
Пока мы спускаемся, «Мадрас» — или как там зовется яхта с кормовым пэтээром — уже полностью входит в бухту, притирается как-то вполоборота и спускает сходни прямо на песчаный пляж. Бросают якорь или нет, я заметить не успел, а швартовочных концов на берегу нигде не зачалено.
По сходням на песок сбегает смугло-коричневый типчик в белом тюрбане и линялых шортах, на перевязи за спиной у него болтается не то тесак, не то абордажная сабля, а за пояс шортов без взякой кобуры заткнут «наган».
— Алоха, Берлин! — машет правой рукой, а левую держит у револьвера. — Что, товар строптивый попался?
Акцент жуткий, наши программеры-индийцы на онлайн-конференциях и то говорили разборчивее.
— И тебе салют, Мадрас, — отвечает Вернер у меня из-за спины. — Товар не строптивый, но привередливый — молочко пить не стал, пришлось под прицелом держать. Если поможешь, я сейчас его напою и все будет тип-топ.
— Это можно. А пока загрузим остальных. — Мадрас разворачивается и выкрикивает распоряжение. Языка в упор не понимаю, но тон отчетливо командный.
На пляж спрыгивают еще двое: громадный наголо бритый негр в ярко-красном жилете и устрашающего вида семейных трусах, и плотный индус, а может, бирманец в мешковатой хламиде с пятнами машинного масла и иных субстанций, которые не отстирает уже ни один порошок. Индус-бирманец без оружия, у негра за спиной болтается укороченный «ли-энфилд».[204] Небрежно хватают за руки-ноги ближайшее к берегу тело, то есть Гену Шакурова, и тащат на яхту.
Тем временем Мадрас, вынув из-за пояса «наган»- точно, левша — подходит ко мне поближе и, поигрывая револьвером, бросает:
— Дернешься, получишь пулю в кишки. — И, мне через плечо: — Берлин, действуй.
— Ага.
Шорох, легкое «чпок» вскрытой жестяной банки. Голос Вернера:
— Ты сейчас медленно повернешься, возьмешь пиво и выпьешь.
Медленно поворачиваюсь. Беру серебристую с бордовым ободком банку. Спиной чувствую в пяти метрах дуло «нагана».
Медленно подношу отравленное пиво ко рту.
В десяти шагах от нас трость в руке Сая чуть поворачивается и делает еле слышное «пых».
Падаю влево, швырнув пивную банку назад через плечо, рву из кармана револьвер, всаживаю две пули в Мадраса… «наган» которого, выбитый метким выстрелом Сая, уже валяется где-то в стороне.
— Замерли, никому не двигаться! — Сай с колена, сжимая мой «кольт» обеими руками, уже целит в тех двоих, что тащат Шакурова. Метров сорок… дистанция не совсем пистолетная, но это для меня, а Сай — профи.
Я же, привстав, вцепляюсь мертвой хваткой в винтовку опешившего Вернера, а левой рукой вжимаю ему в бок горячее дуло «леди таурус».
— Дернешься, получишь пулю в кишки.
Индус-бирманец послушно выполняет команду Сая; негр, бросив Шакурова (головой вниз… хоть повезло, что на песок), рвет с плеча «ли-энфилд», получает в грудь три пули, но перед тем, как упасть, успевает выстрелить в ответ — и попадает. Хорошо хоть, не в Сая, а как раз в замершего истуканом Вернера. Рыжий орденец, тихо всхлипнув, оседает наземь.
Мотор «Мадраса» взрыкивает, как всегда бывает, когда с места врубают полный газ. Перехватив у Вернера «гевер-драй», даю очередь на весь магазин по яхте — неполных семьдесят метров, попадаю, правда, фиг его знает куда именно… но не успев набрать полный ход, судно левой скулой врезается в скалы. Слышен отчетливый хруст, как будто консервную банку вскрывают зубилом, и через две минуты из воды уже торчит только корма и турель с ПТРС, вздернутым как раз в позицию для охоты на низколетящие самолеты.
Чистая победа.
Территория Ордена, база «Латинская Америка». Суббота, 22/03/21 20:16
Вернера мы довезли живым, он успел сказать безопасникам несколько слов и умер на операционном столе.
Мадрас плох и говорить пока не может, но операцию перенес успешно. Расколется. Не захочет говорить добром — у орденцев любой химии хватает, а спешки уже нет.
Пленник-индус — действительно индус, Биджай Далапарани и как-то там еще, — раскололся сразу, тараторит так, что диктофоны дымятся. О чем — без понятия, нас с Саем не посвятили и вряд ли даже потом предоставят расшифровку. О подобном, впрочем, мы и не заикаемся, я достаточно хорошо чую ветер, а о Сае и говорить нечего.
Шакуровы, Берт и Руис отлеживаются в изоляторе медблока Базы. Взяли кровь и проверили пиво, предварительный анализ показывает наркотическое опьянение средней степени, завтра к утру должны очнуться, а завтра к вечеру уже полностью будут в норме.
У нас с Саем тоже сняли показания, поблагодарили за сотрудничество и заперли в кабинете в корпусе Охранной службы; впрочем, без наручников, кулер с водой в наличии, и даже тарелку сандвичей принесли. Сидим, отдыхаем. На мой осторожный вопрос, мол, как это тебе удалось так выкрутиться — Сай лишь невесело ухмыляется:
— Повезло. Вообще я пиво употребляю, сам знаешь, просто «Будвайзер» не слишком люблю. В тот момент настроения не было. В порядке вежливости изобразил, будто пью, незаметно отставил банку, а через пару минут заметил, как все тихо и дружно отрубаются. Сразу понял — подстава, именно с пивом, и решил до поры до времени притвориться одурманенным, посмотреть, что дальше будет — ну а дальше ты знаешь. Спасибо за пистолет, кстати, до автомата я мог бы и не успеть дотянуться.
— С твоей снайперской тростью можно и без автомата.
Голос у Сая становится вкрадчивым до пронзительности.
— Буду чрезвычайно признателен, если об ее существовании ты забудешь вовсе. В показаниях мы оба этот эпизод тактично обошли, пусть так будет и дальше.
Развожу руками.
— Я тебе обязан куда большим. Но, любопытства ради — это действительно снайперка?