О том, что предстоит затмение, можно узнать задолго. Земля и Солнце видны на небе одновременно. Земля висит почти неподвижно. Солнце медленно подвигается к ней. Земной серп становится все тоньше и уже, рога его удлиняются, и вот они уже сомкнулись — буква «с» превратилась в «о». Освещенная атмосфера выделяет темный круг Земли. Круг этот врезался в корону. Вот уже и Солнце заходит за Землю.
Я думаю, только астрономы поймут мои ощущения — люди, ездившие в Бразилию и на Чукотку ради одной-двух минут полного солнечного затмения. На Луне затмения видны в любом месте, они продолжаются не минуты, а часы. Вообще, можно устраивать затмения искусственно, заслонив Солнце непрозрачным кружком. Поэтому мы с величайшим спокойствием занимались своими делами, изредка сквозь темное стекло поглядывая, как Солнце превращается в полукруг, затем в подобие месяца.
Затем пришли сумерки — для Луны событие редкостное. Тень стала густой, и вот уже наступила тьма. Но не черная, привычная для Луны тьма запертого подвала. Ореол вокруг Земли зажегся ярким кроваво-красным огнем, а у нас все стало багровым, буро-красным.
Когда на Луне побывают художники, они напишут этот зловещий пейзаж. Но нам было некогда разглядывать подробности. Я фотографировал хромосферу, фотографировал солнечную корону целиком и по частям, с различной выдержкой, снимал спектры, снимал протуберанцы. В общем, что получилось на снимках — не знаю, изучать будем на Земле. Товарищи между тем измеряли температуру лунной поверхности, следили за ее остыванием, а остывает она здесь быстро. К концу затмения температура упала до 70° ниже нуля. Мы-то не замечали этого, только в скафандрах вместо охлаждения нам пришлось включить подогрев.
Два с лишним часа продолжалась эта багровая ночь. Мы видели, как приближается рассвет — из-за Земли выходили лучи солнечной короны, они предупреждали о появлении Солнца, как у нас заря предупреждает о восходе. Но вот и протуберанцы, вот и край Солнца. Ржавая тень бежит на запад. На Луну вернулся день.
На этом заканчиваются наблюдения и фотографирование. Нужно только проследить, как нагревается лунная поверхность с наступлением дня. Но товарищи торопят меня:
— Михаил Андреевич, мы же собирались сегодня через вал в кратер Платон.
Друзьям не терпится. Их тянет в новые места, хочется побывать везде. В кратере тоже не ступала нога человека.
— Михаил Андреевич, — настаивают они, — неужели нужно вас уговаривать?
Действительно, почему нужно меня уговаривать? Разве не писал я в своей кандидатской диссертации о загадке кратера Платон? Разве это не мое родное дело?
И внезапно я понимаю: нет, уже не мое. Мое дело, дело астронома — объяснить то, что видно в телескоп. По Луне ходят люди. Сейчас это что-то вроде обособленного седьмого материка. На Земле тоже есть материк без людей и без жизни — Антарктика. Теперь Луну будет изучать другая наука, может быть, особый раздел географии.
Так или иначе, для нас — астрономов — Луна уже не предмет наблюдения, ныне — это передовой наблюдательный пункт. Мы продвинулись во вселенную на 400 тысяч километров и заняли ближайшую вершину — Луну. Теперь здесь проходит передний край науки, и, выдвинув свои телескопы, отсюда мы будем высматривать следующие цели. Где они — красноватый Марс, голубая Венера. Вот в поле зрения что-то яркое, голубоватое. Нет, это не Венера, а Вега. Вега — это не планета, это чужое солнце. До Веги слишком далеко, свет от нее идет к нам 27 лет, по 300 тысяч километров в секунду.
Побывают ли люди в окрестностях Веги? Во всяком случае, очень не скоро. Пока Вега далеко за пределами наших возможностей…
Но не стоит рассуждать о пределах нам, вышедшим на передний край науки Перед нами беспредельный мир, за нами — советские люди, их воле, мужеству, жажде знаний нет предела.
ОТ РЕДАКЦИИ
Дорогие читатели!
Вам придется оставить на Луне профессора Сизова и его спутников и вернуться в 1955 год.
Мы поторопились и забежали на много лет вперед. На самом деле корабль «Луна-1» не построен и даже не проектируется. Но, читая эту книгу, вы узнали о завоеваниях техники, которые уже сегодня сделали реальной посылку ракеты на Луну, и о трудностях, еще стоящих на пути к осуществлению межпланетного полета. Эти трудности не побеждены еще, но будут побеждены обязательно.
Мы признаемся также, что профессор Сизов, инженер Тамарин, доктор Акопян, штурман Соколов не существуют на самом деле. Не существует также и директора Центрального музея астронавтики Неверова, и начальника взлетной установки Савельева, и других, именами которых мы подписали статьи.