Когда он ушел и все стали обсуждать, что же делать дальше, Розана вдруг сказала сестре:
— Бедный Марко Антонио! Представляю, как он расстроится, вернувшись из поездки!
Анжелика возмутилась:
— Наша семья разорена по вине этого итальянца, а ты еще беспокоишься о его сыне?!
— Да, беспокоюсь! — с вызовом ответила Розана. — А что тут странного? Я не испытываю ненависти к Марко Антонио.
— Вот как? — удивилась Анжелика. — Может, ты жалеешь о том, что у вас не сложилась семья?
— Нет, не жалею. Но признаю, что была полной дурой! Со мной рядом находился такой благородный человек, ая спала с ним и думала при этом о Матео...
— Похоже, в тебе назревает какая-то перемена, сестра! — не без удовлетворения заметила Анжелика, а Розана с ней согласилась:
— Да, я хочу забыть Матео! Навсегда забыть. Правильно говорит Мариана: я не должна губить свою молодость и страдать всю жизнь из-за этой проклятой любви!
— Дай Бог, чтобы тебе удалось осуществить это на деле, — пожелала ей Анжелика, хотя и не слишком верила в то, что Розана сможет когда-нибудь избавиться от своей безумной любви к Матео.
Розана же, словно подслушав мысли сестры, ответила на них:
— Я буду брать пример с тебя, сестричка. Ты же сумела подавить в себе любовь к Матео, вот и я смогу, если очень этого захочу!
— Да, я сумела... — грустно произнесла Анжелика. — Мой удел — быть женой своего мужа-депутата. Даже дело, которому я отдавала всю душу, у меня теперь отобрали...
— Ты так сильно переживаешь из-за того, что уехала с фазенды?
— Конечно, переживаю, — не стала скрывать Анжелика. — Но я всегда знала, что рано или поздно это должно произойти, и подспудно готовилась к такой перемене. Теперь я буду смиренной, как наша мама, которая никогда не перечила мужу и была для него надежной опорой во всех жизненных передрягах.
Этим благим намерениям не суждено было осуществиться. Анжелика забыла о них тотчас же, как узнала, что вместе с плантациями Аугусту сумел-таки продать и весь кофе, хранившийся в амбарах и брезентовых укрытиях.
— В последний момент немцы назвали такую цену, которая меня устроила! — ликовал он, не замечая, как изумленно округлились глаза его жены.
— Ты продал в том числе и кофе, принадлежащий нашим рабочим? — спросила она таким тоном, который не предвещал ничего хорошего для Аугусту.
Но он продолжал сохранять невозмутимость:
— Да, продал. Пусть немцы сами разбираются теперь с итальянцами! А все деньги я пока положил в немецкий банк, В отличие от наших банков он не разорился!
— Половину денег, вырученных за кофе, мы должны отдать нашим рабочим! — безапелляционно заявила Анжелика.
Гумерсинду также поддержал дочь:
— Мы ведь заключили с итальянцами договор и не можем разорвать его без их ведома и согласия. Плантации действительно принадлежали не им, а вот половина всего кофе — это уже их собственность, которой вы не имели права распоряжаться, сеньор депутат!
— Я знаю это не хуже вас, — обиделся Аугусту. — Поэтому и внес в договор с немецкими специалистами пункт, согласно которому они обязуются выплатить денежную компенсацию итальянским рабочим.
— Представляю, какой будет эта компенсация! Мизер! — вспыхнула Анжелика. — Ты сам посуди, Аугусту, не станут же немцы дважды платить за один и тот же кофе!
— А это уже их проблемы! Пусть сами в них разбираются, — беспечно ответил он, чем окончательно вывел Анжелику из равновесия.
— Так вот, значит, что скрывается за теми высокими понятиями, о которых ты любишь говорить с трибуны! Честность, порядочность, справедливость... Где же они, Аугусту? Сегодня ты приоткрыл свое истинное лицо, и я не знаю, смогу ли жить с тем человеком, какого сейчас увидела.
— Ну вот, опять ты за свое! — расстроился он. — Сколько можно угрожать мне разводом?
Гумерсинду, стремившийся любой ценой удержать Анжелику в браке, вынужден был смягчить свой прежний тон.
— Давайте не будем упрекать и тем более оскорблять друг друга, — произнес он примирительно. — А лучше подумаем, как исправить сложившееся положение. Говорить с итальянцами нам все равно придется, это ясно. Мы должны хотя бы поблагодарить их за добросовестный труд, прежде чем передать новым хозяевам.
— Они сочтут нашу благодарность за оскорбление, если мы обойдемся только ею и не расплатимся с ними за кофе! — гневно бросила Анжелика,
— Деньги мы им заплатим, — успокоил ее Гумерсинду. — Это даже не подлежит обсуждению. Свои обещания я привык исполнять, чего бы мне это ни стоило. Плохо, конечно, что ты, Аугусту, продал кофе итальянцев без их согласия. Но при нынешних ценах они внакладе не останутся, только надо им это объяснить, чтоб никто не заподозрил нас в обмане. Ну и, конечно, следует отдать им вырученные деньги.