Но получилось все наоборот. Гумерсинду в тот момент был не способен воспринимать юмор и пошел на еще большее обострение:
— Если ваш сын так похож на вас, то я тем более не хочу, чтобы он бросил мою дочь на старости лет и сбежал қ итальянке!
Франческо понял, что беседовать с ним бесполезно.
— Я передам Марко Антонио все, о чем вы меня просили, дорогой компаньон, — сказал он, всем своим видом показывая, что считает их беседу законченной.
Гумерсинду ушел. А вернувшись домой, он узнал, что Розана куда-то уехала с Марко Антонио.
— Не могла же я запереть ее в комнате, — беспомощно разводила руками Мария. — Она уже взрослая...
— Но у нее ветер в голове! Я завтра же увезу ее на фазенду вместе с Маринью, подальше от этого авантюриста!
— Побойся Бога, Гумерсинду! Марко Антонио не авантюрист. А дорогу на фазенду он прекрасно знает. Вспомни, что именно там он и познакомился с Розаной.
— Я проклинаю тот день, когда это случилось! — воскликнул Гумерсинду.
Он бесновался весь вечер, пока Розана отсутствовала. А когда она вернулась, спросил ее тоном, не предвещавшим ничего хорошего:
— Где ты пропадала, негодница?
— Я была с Марко Антонио! В доме, где мы будем жить! — не испугалась Розана.
— Я не ослышался? Ты хочешь уйти из дома без моего разрешения?!
— Да, папа. Я ухожу и не жду от тебя благословения.
— Дочка, не делай этого! — бросилась к ней Мария, но Гумерсинду произнес грозно:
— Оставь ее, Мария! Пусть собирает вещи и уходит на все четыре стороны! Сегодня же!
— Я уйду завтра утром, — подала голос Розана, — Марко Антонио приедет за мной.
— Нет! Ты уйдешь прямо сейчас и никогда больше не переступишь порог этого дома!
— Гумерсинду, опомнись, она же наша дочь! — заголосила Мария.
— Отныне она мне не дочь! — сжег все мосты Гумерсинду.
— Значит, ты отрекаешься от меня, папа? — спросила Розана, едва сдерживая слезы.
— Нет, я просто хочу забыть о твоем существовании. Уйди с глаз моих!
— Хорошо, я сейчас возьму сына и уйду отсюда.
— Нет! — закричал Гумерсинду. — Твой сын останется здесь! Ты можешь уходить и жить с кем угодно, а мой внук не покинет этого дома. Я лучше отдам его отцу!
В тот же вечер Розана уехала из дома, оставив ребенка на попечение Марии.
— Я приеду за ним, когда отец немного успокоится, — сказала она. — Не думаю, что он и в самом деле отдаст моего сына Матео.
Розана уже давно не виделась с Матео и не знала, что ему в то время вообще было не до сына. Он опять лишился работы, причем по собственной неосмотрительности: слишком часто высказывал недовольство хозяином в кругу таких же грузчиков, как сам. Но кто-то из них, вероятно, донес на него сеньору Матараццо, и тот уволил Матео, да еще и занес его в список неблагонадежных лиц, которых в Сан-Паулу почему-то называли анархистами. Из-за этого, ярлыка Матео теперь нигде не брали на работу, и он снова вынужден был жить на средства Жулианы.
Она же сносила все это с завидным терпением и выдержкой. Правда, однажды сказала Паоле:
— Не могу понять, что случилось с Матео. На фазенде он был всегда спокойным, уверенным, рассудительным. Его там все уважали. А тут он ни с кем не может сработаться. Все его ущемляют, эксплуатируют, тянут из него соки. Я уже и не знаю, как ему помочь.
— Ты сделала большую ошибку, променяв Марко Антонио на Матео, — высказала свое мнение Паола. — Я же знаю, как он любил тебя, как страдал из-за вашего разрыва! А теперь уже ничего нельзя исправить: вчера Марко Антонио переехал с Розаной в мой бывший дом.
— Неужели?! — всплеснула руками Жулиана. — Все-таки они сошлись? Как ты думаешь, теперь-то она оставит в покое Матео?
Паола посмотрела на нее как на безнадежно больную.
— Господи! Да кому он нужен, твой Матео? Розана в итоге оказалась умнее тебя — оценила достоинства Марко Антонио. Даже пошла против воли отца и ребенка там оставила, потому что сеньор Гумерсинду не отдал ей Маринью.
— Какой ужас! Как же он мог? Не отдать матери ее ребенка!
— Да она его скоро заберет, я в этом не сомневаюсь. Сеньор Гумерсинду человек добрый и отходчивый. Главное, чтобы у Марко Антонио все сложилось с Розаной.
— А как ты думаешь, у них это серьезно?
В голосе Жулианы Паола сумела уловить затаенную печаль и сожаление.
— Что, уже кусаешь локти? — спросила она тоже невесело. — Я не знаю, что у них выйдет на этот раз. Но правильнее было бы, если бы Марко Антонио жил с тобой. У вас общая дочка, пусть бы она росла с родным отцом.
— Нет, Паола, моя судьба — Матео, — все с той же печалью произнесла Жулиана. — Я должна жить с ним.