— Я все помню, — ответил Тизиу. — Только тебе надо держаться подальше от дома сеньора Гумерсинду, а не околачиваться там целыми днями!
Жозе Алсеу верно подметил, что Гумерсинду был хмур и подавлен. Он и впрямь переживал не лучшие дни в своей жизни. Мария, Анжелика и даже Аугусту дружно ополчились на него за то, что он выгнал из дома Розану, и еще больше — за то, что отдал своего внука Матео без ведома его матери.
Мария не рисковала ездить к Розане, боясь гневной реакции Гумерсинду, а Анжелика навещала сестру каждый день и не скрывала этого от отца.
Новости, которые она привозила от Розаны, были сплошь печальными.
Попытка отобрать мальчика у Матео кончилась для Poзаны ничем. Она сама съездила в пансион и узнала, что Матео сидит нянькой при Маринью, а Жулиана одна зарабатывает на прокорм всей семьи.
Но когда Розана попробовала сыграть на этом, Матео разозлился и едва не вытолкал ее за порог.
— Ты бросила своего сына и теперь тебя не должно волновать, в каких условиях он живет! Я сам о нем позабочусь!
Потом он, правда, сжалился над ней и разрешил иногда навещать Маринью.
Из-за того, что мальчик жил у Матео, Розана стала ссориться с Марко Антонио.
— Мне становится дурно, как только я представлю, что эта ужасная итальянка дотрагивается до моего ребенка! — говорила она, а Марко. Антонио сразу же вставал на защиту Жулианы:
— Тебе не следует говорить о ней в таком тоне. Жулиана воспитывает мою дочь, и Маринью она тоже не обидит.
— А ты забери у нее дочь! Может, тогда она вернет мне сына?
— Во-первых, Жулиана не отбирала у тебя сына, она здесь вообще ни при чем. А во-вторых, я не хочу уподобляться ни Матео, ни твоему отцу. Уж ты-то сейчас на себе испытала, каково матери остаться без своего ребенка!
— Но что-то же надо делать!
— Я сам поговорю с Матео, и, если мне не удастся с ним договориться по-хорошему, мы обратимся в суд.
Когда Гумерсинду услышал от Анжелики, что ему, вполне вероятно, придется давать показания в суде, он расшумелся на весь дом.
— Я проклинаю тот день, когда мне вздумалось перебраться в город! Здесь я живу среди врагов! Никому из вас нет дела до того, что творится у меня в душе!..
Всю ночь он провел без сна, а утром заявил, что едет на фазенду, и строго-настрого приказал Марии не впускать в дом Розану.
Когда он садился в экипаж, ему уже в который раз попался на глаза Жозе Алсеу.
— Что ты здесь делаешь в такую рань? — спросил его Гумерсинду.
— Иду в школу, — ответил тот. — Мне надо прийти пораньше, я сегодня дежурный. А вы едете на фазенду?
— Почему ты так решил? — буркнул Гумерсинду, раздраженный чрезмерной прозорливостью этого странноватого негритенка.
— Не знаю. Просто я был когда-то у вас на фазенде, и мне там очень понравилось. Вот я и подумал, не туда ли вы едете?
— А тебе не кажется, что ты излишне любопытен? — поставил его на место Гумерсинду.
— Простите, сеньор, я не хотел вас огорчить, — совершенно искренне повинился Жозе Алсеу, и Гумерсинду сразу же оттаял:
— Ты вовсе не огорчил меня, а удивил. Я ведь и в самом деле еду на фазенду. Так что прощай, братец! Теперь мы с тобой не скоро увидимся.
Весь день Жозе Алcey вспоминал эти слова прощания, сказанные его отцом. Почему он сказал именно «прощай», а не «до свидания»? Может, он уехал навсегда? Ведь он выглядел таким расстроенным... А потом вдруг улыбнулся, хотя это была и грустная улыбка...
На обратном пути из школы Жозе Алcey вновь проходил мимо дома Гумерсинду и почувствовал такую неодолимую тоску, какой прежде не знал. Этот огромный красивый особняк показался ему пустым, мертвым.
Дома он поделился своими переживаниями с Тизиу, и тот попытался приободрить его:
— Не понимаю, какой смысл все время думать об этом? Забудь!
— Смысл в том, что я теперь знаю: сеньор Гумерсинду — мой отец! И я не могу о нем не думать!
Мальчики были так сосредоточены на беседе, что не заметили вошедшей Наны. А она услышала, о чем тут идет речь, и у нее сердце оборвалось.
— Повтори, что ты сказал! — подступила она к сыну.
— Жозе Алсеу шутит, как я когда-то шутил, — попробовал исправить положение Тизиу, но его брат был настроен иначе.
— Я все знаю, мама, и не надо меня больше обманывать.
— Кто тебе сказал?
— Я сам узнал.
— Ладно, это не важно. Собирай свои вещи, мы отсюда уходим! — распорядилась Нана.
— Не делайте этого, тетя Нана! — ухватил ее за рукав Тизиу, а Жозе Алсеу твердо произнес:
— Я никуда отсюда не пойду!
— Собирай вещи! — снова повторила Нана. — У нас нет времени!
— Я сделаю все, как она велела, только поеду на фазенду, к моему отцу! — заявил Жозе Алсеу.