Тони, вернувшись к Камилии, тоже предложил ей уйти. Камилия ревниво следила за танцем, понимая, что происходит что-то необычное.
— Кто эта женщина? — спросила она.
— Не знаю, кто её пригласил — жених или невеста, — промямлил Тони. — Пойдём домой, мне кажется, ты устала.
Камилия кивнула, она была рада уйти, чувствуя опасность.
— Почему-то мне знакома эта женщина, — завела она вновь разговор дома. — Я чувствую, что знаю её! — Она задумалась, словно ища в памяти лицо, которое дало бы ей ответ на заданный вопрос. И вдруг вскинула на Тони глаза. — Да! Я знаю её! И ты тоже прекрасно её знаешь, и поэтому скрываешь от меня, кто она!
Перед глазами Камилии вновь возникло лицо Девы Марии, вылепленной Тони. Тогда Камилия разбила ту статуэтку вдребезги и с той же яростью готова была уничтожить и оригинал.
— Это Мария! Твоя Мария, как ты её называл! — вскрикнула Камилия. — И не смей мне лгать! Я знаю, что это она!
Тони и не стал лгать.
— Да, это она, — признался он. — Ну и что? Ты же видишь, что я не с ней, а с тобой!
— Но ты побежишь к ней! Я это видела, я знаю! Может, ты уже был с ней и не раз! Где она живёт? Отвечай сейчас же!
Тони молчал, ему не хотелось лгать, но сказать правду он тоже не мог. Он не хотел разговоров, выматывающих душу Объяснений. Тони хотел, чтобы Камилия поняла одно: он дорожит ею не меньше, чем Марией. Может быть, пока не больше, но уже и не меньше. Ему хотелось, чтобы Камилия набралась терпения и не торопила его, потому что он должен был понять сам себя, своё отношение к прошлому и будущему.
Камилия перешла на крик:
— Ты не посмеешь этого! Не посмеешь никогда! Потому, что я жду от тебя ребёнка!
Новость настигла Тони как удар. Он не мог сказать, что почувствовал радость. Скорее у него возникло ощущение ловушки, в которую он снова попал. Ловушки, из которой ему не выбраться. Две женщины тянули его каждая к себе, каждая протягивала ему ребёнка, считая, что ребёнок завладеет его сердцем или возбудит чувство ответственности. Но Тони испытывал скорее ужас от того, что его жизненное пространство замкнётся навсегда, ограничится кругом семьи, за пределы которого ему не выйти. А его манило что-то ещё. Он и сам не мог понять, что именно. Ему необходимо было чувствовать себя свободным, и каждый, кто слишком энергично посягал на его свободу, становился его врагом. Дети в том числе. И вдруг Тони понял, что будет правильно, если он всё расскажет начистоту. Должна же понять это Камилия, ведь она ему жена, а иначе, кто же его поймёт?
— Успокойся, Камилия, — начал он. — Да, это Мария, она живёт в том же пансионе, что и мой отец.
— Так вот почему ты так часто ходил туда, а меня не хотел брать с собой? — с болью спросила она.
— Да, именно поэтому, — признался он. — Но лучше выслушай всё, не перебивая меня. Я буду с тобой совершенно откровенен.
И Тони рассказал, что сначала приехал Дженаро искать его. Потом Мария с мужем и ребёнком. Они встретились с Дженаро раньше и стали вместе искать Тони. Рассказал историю убийства мужа Марии, сообщил, что она теперь вдова.
Камилия и впрямь слушала его, не перебивая. И только когда он замолчал, подала голос:
— И что же ты собираешься делать? — спросила она.
— Не знаю, — честно признался Тони. — Пока ты должна знать одно: бросать я тебя не собираюсь.
— А её? — не удержалась от следующего вопроса Камилия.
— Не знаю, — снова повторил Тони.
«Ты многого добилась, — прозвучал в ушах Камилии голос матери, — наберись терпения, подожди ещё некоторое время». И у неё достало ума последовать материнскому совету. Она замолчала. Самое главное уже было сказано обоими, теперь им нужно было только ждать.
С матерью Камилия была откровеннее.
— Если эта Мария здесь появится, я выцарапаю ей глаза, — заявила она.
Весть о появлении Марии взволновала Ципору. Вечером они долго сидели с Эзекиелом и пытались понять, что же их ждёт в будущем.
— Я не верю, что они не видятся, — сказал Эзекиел. Помолчал и прибавил. — Но если он до сих пор с Камилией, и даже стал с ней ласковей, то значит, всё не так уж плохо. У нашей Камилии появился шанс остаться с мужем.
Ципора подумала и согласилась с Эзекиелом.
Глава 32
Мария простить себе не могла, что поддалась на уговоры Маркуса и пошла на свадьбу. Тони исчез, и она не знала, что ей сделать, чтобы заслужить его прощение. Она корила себя за то, что была так недальновидна, что недооценила Камилии. Или... переоценила Тони? Неужели он разлюбил её? Нет, нет, такого быть не может! Но ей нельзя было сидеть, сложа руки. Она должна была за него бороться. Бороться, но как?