Самуэл согласился и с этим её планом, однако на подготовку провокации тоже требовалось время, и Камилия не находила себе места от нетерпения.
Ципора, видя, как мается дочь, всячески уговаривала её забыть Тони.
— Оставь его, наконец, в покое! — требовала она. — Ты ничего не добилась своими подлыми угрозами. Поссорила его с Марией, а он всё равно к тебе не идёт! Забудь о них обоих, пусть живут, как хотят. А ты найди себе хорошего парня и будь счастлива с ним. Можно подумать, что на этом итальянце свет клином сошёлся!
Однажды Камилии надоело её слушать, и она вновь проговорилась, что замышляет очередную провокацию против Марии, которая должна окончательно добить соперницу.
Вдаваться в подробности она не стала, поэтому Ципора нарисовала в своём воображении ужасную картину: Камилия под каким— нибудь предлогом вызывает Марию, скажем, в кафе и там незаметно подсыпает ей в чашку яд!..
Допустить этого Ципора не могла ни в коем случае. Во избежание худшего она разыскала Дженаро в отеле и рассказала ему, по какой причине Мария решила уйти от Тони.
— Во всём виновата моя дочка, — с горечью говорила Ципора. — Она сошла с ума из— за Тони. Я прошу вас: расскажите ему правду, пусть он помирится с Марией, чтобы у моей несчастной Камилии больше не осталось никаких соблазнов! Мы с вами должны сделать всё, чтобы она забыла вашего сына и, наконец, устроила свою жизнь!
Не зная о демарше Ципоры, Камилия пришла в ярость, услышав от Тони, что ему стало известно, какую подлость она совершила.
— Твоя Мария дорого заплатит за то, что проболталась! Я сотру её в порошок! Я уничтожу её! — сыпала она угрозами, уже не пытаясь выглядеть в глазах Тони несчастной жертвой.
И тут Тони остудил её пыл:
— Мария не причём. Чтобы спасти меня, она приняла твои изуверские условия и мужественно выполнила их. Мария святая! А правду о твоей подлой сущности открыла моему отцу дона Ципора.
— Что?! воскликнула ошеломлённая Камилия. — Как она посмела? Я ей этого не прощу!
— Опомнись, Камилия, — пристыдил её Тони. — Посмотри на себя со стороны — в кого ты превратилась! Пышешь злобой, угрожаешь всем, даже собственной матери, которая пытается тебя спасти от окончательного падения. Подумай, чем это может кончиться. Ты и так уже переступила опасную черту — пошла на подлость и жестокий обман. Но добилась обратного результата: я разуверился в твоей порядочности и ещё больше стал ценить Марию. Мне очень жаль, что наши с тобой отношения пришли к такому печальному концу. У меня даже нет на тебя злости. Я просто перестал тебя уважать, Камилия!
Глава 27
Фарине оказалось несложно склонить Франсиску к продаже части драгоценностей, доставшихся ей в наследство от первого мужа. Вначале она, конечно, воспротивилась, напомнив Фарине его же утверждение о том, что эти сокровища следует продавать только в случае крайней необходимости, а сейчас, по её мнению, чёрный день ещё не настал.
— Если я продам часть драгоценностей и вложу вырученные деньги в весьма прибыльное дело, то чёрный день для нас не настанет никогда! Это я тебе гарантирую! — сказал Фарина, и Франсиска больше не стала ему возражать.
— Бери всё, что считаешь нужным, — сказала она ему. — Только вот дети могут воспротивиться...
— Может, не обязательно ставить их в известность? — мягко произнёс Фарина, подбрасывая ей столь важную для него идею.
Франсиска ещё не забыла, какой скандал разгорелся в их доме из— за дарственной, которую Беатриса и Маурисиу так и не подписали, поэтому охотно согласилась с мужем.
— Я не хочу ничего скрывать от детей, но, пожалуй, и впрямь будет лучше, если они не узнают о продаже драгоценностей. Особенно Маурисиу. Мы с тобой спустимся в тайник сегодня ночью, когда они будут спать, и ты сам отберёшь всё, что нужно.
Их план, однако, не удался. Беатриса случайно подслушала обрывок их разговора и поняла, что они собираются сделать.
— Мы не должны этого допустить, — сказала она брату и мужу. — Надо устроить засаду сегодня ночью.
— Правильно! — поддержал её Маурисиу. — Фарина не оставляет попыток ограбить нас, и теперь ему даже не нужны наши подписи. Но он ошибается, мы и тут поймаем его за руку!
— Сегодня поймаем, а завтра он придёт снова, — скептически произнёс Марселло. — Не будем же мы караулить его тут каждую ночь!