Выбрать главу

Так или иначе, но аргументы Тони подействовали на Марию, и она вновь стала жить с ним в одной комнате.

Тони также попытался уволить её из отеля, но тут Мария не поддалась на его уговоры.

—  Ты же не хочешь брать деньги у сеньора Дженаро, значит, я должна работать, —  сказала она ему не без укора.

Тони промолчал. Брать деньги у отца ему по—  прежнему не позволяла гордость. Дженаро при каждой встрече с сыном ругал его за опасное увлечение политикой, и если бы Тони согласился взять у него деньги, это означало бы, что он косвенно признал правоту отца.

А Тони был убеждён, что поступает правильно, защищая угнетённых и обездоленных. После выхода из тюрьмы он написал несколько гневных статей, разоблачавших цинизм и жестокость как фабрикантов, так и высших полицейских чинов. Капитана Рамиру он открыто называл убийцей, и это, разумеется, не могло пройти бесследно для Тони. Рамиру вознамерился уничтожить его физически, причём решил сделать это чужими руками, чтобы отвести от себя любые подозрения.

Для осуществления своего плана он связался с интегралистами и указал им мишень: Антонио Ферьяно, итальянский иммигрант, чужак, враг Бразилии, отравляющий умы бразильских граждан коммунистическими идеями.

—  Мне стало известно, что сегодня вечером этот гнусный щелкопер будет присутствовать на банкете, который устраивает его отец в отеле сеньора Жонатана, —  сказал Рамиру своим бойцам. —  Лучше всего устроить на него засаду вблизи отеля. Руководить операцией буду я.

Расставив боевиков у входа в отель и отдав им необходимые указания, сам он отправился в ресторан отеля, чтобы в момент убийства находиться там и обеспечить себе алиби.

А Тони, как всегда, задержался у себя в типографии, опоздал к назначенному часу, и Дженаро огорчился до глубины души. Семейный банкет он устроил по случаю своего отъезда в очередное гастрольное турне, а также ему хотелось отпраздновать благополучное воссоединение Тони и Марии, но непутёвый сын опять проигнорировал отца. Всё это Дженаро и высказал Марии, излил ей свою отцовскую обиду на Тони.

—  У меня сейчас много денег, я живу в прекрасном отеле, и предлагал Тони переселиться сюда вместе с тобой и Мартинью. Но, он отказался! Он, видите ли, очень гордый! —  жаловался Марии Дженаро. —  Поэтому я прошу тебя: возьми у меня деньги! Потрать их на себя, на внука. Тони же зарабатывает какие—  то жалкие крохи!

—  Но зато я неплохо зарабатываю здесь, в отеле, —  сказала Мария.

—  А зачем тебе нужно убирать за постояльцами, если я могу вас обеспечить?

—  Я не могу взять у вас деньги без ведома Тони, —  твёрдо сказала Мария.

Дженаро совсем погрустнел, о чём—  то задумался и вдруг попросил Марию:

—  Если со мной что—  то случится, научи своего сына играть на фортепьяно. Пообещай мне это, Мария!

—  Обещаю, —  ответила она. —  Только что с вами может случиться?

—  Ну, знаешь, я уже не молод... Иногда у меня сердце жмёт... Ты извини, я, пожалуй, выйду сейчас ненадолго на свежий воздух...

Втайне Дженаро ещё надеялся повидать сына до отъезда. Тони придёт! Он просто опаздывает. Может, он уже здесь, а его не пропускает швейцар?

Тони, однако, не было ни в холле, ни у входа в отель. Дженаро прошёлся туда—  сюда вдоль парадного входа, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть спешащего на банкет Тони. Но увидел дюжих молодчиков, явно кого—  то поджидавших с недобрыми намерениями. Дженаро встревожился: уж не Тони ли они поджидают?

Швейцар, заметив его беспокойство, подошёл к Дженаро:

—  Вы кого—  то ждёте, сеньор Фсрьяно?

—  Да, рассеянно бросил ему Дженаро и в тот же миг услышал, как один из боевиков сказал другому:

—  Ты слышал? Это же и есть Антонио Ферьяно! Мы его ждём, а он уже здесь!

—  Да, чуть было не прозевали, —  отозвался тот и скомандовал: —  Приготовиться! Как только швейцар уйдёт в холл...

Тут Дженаро своим чутким ухом уловил щелчок затвора и всё понял. «Как же предупредить Тони? Как его спасти?» —  лихорадочно стучало в голове у Дженаро. К несчастью, и швейцар уже направился обратно в холл. «Надо хотя бы остановить его», —  подумал Дженаро и в этот момент увидел Тони, торопливой походкой приближавшегося к отелю.

—  Сынок, беги! —  крикнул Дженаро, но его голос утонул в грохоте стрельбы, которую открыли интегралисты.