Он осведомился, давно ли тот владеет этой фазендой.
— Да нет, недавно, — отвечал тот. — Эта земля часто из рук в руки переходит. А вы купить желаете, так я сразу её продам!
— Почему же сразу? — тотчас заинтересовался Омеру.
— Не живётся здесь, — отвечал простодушно хозяин. — Запруда тут есть — проклятое место. Как туда подойдёшь, так просто жуть берёт.
Омеру подбодрил его, намекнув, что, вполне возможно, после сегодняшней акции жизнь в этих краях изменится к лучшему. А затем вкратце рассказал про давнее убийство и про возможность избавить фазенду от проклятия, после чего хозяин охотно согласился предоставить незваным гостям полную свободу действий.
Когда подъехали молодые люди, уже смеркалось. Омеру сказал им, что разрешение получено, и они отправились сразу к речке. От воды тянуло сыростью. И вдруг Маурисиу закричал:
— Светится! Светится!
Он соскочил с лошади и быстро зашагал по направлению к столбу света, призрачно колеблющемуся во мраке ночи. Странное свечение увидели и все остальные и тоже поспешили вслед за Маурисиу.
Световой столб тем временем перестал колебаться и как будто замер, сконцентрировавшись в отчётливый фосфоресцирующий луч, бьющий из— под земли. Маурисиу остановился.
— Здесь, — сказал он. — Мой отец лежит здесь.
Омеру тут же распорядился, чтобы Форро и Зангон принялись копать. Маурисиу стоял рядом и сам хотел взять заступ, но в могиле забелели кости, и он бросился в яму.
— Отец! — закричал он. — Тебя даже в гроб не положили! Но теперь, ты обретёшь успокоение! Я приехал за тобой, мы похороним тебя в освящённой земле!
Ещё по дороге Маурисиу решил, что похоронит своего родного отца рядом с тем, который вырастил его и воспитал. И непременно отслужит по нему панихиду.
Подошёл к могиле и Омеру. Посмотрел на белевшие кости, распорядился, чтобы их собрали в мешок, и решил: «Я закрою завтра два дела. Этот молодой человек останется на свободе».
Глава 11
Чего хочет женщина, того хочет Бог. Это крылатое выражение Жозе Мануэл часто повторял Нине, добиваясь её любви. В то время он с радостью исполнял все её желания, а порой и предвосхищал их, заранее угадывая, чего же хочет его любимая женщина.
А хотела она, как ему тогда казалось, немногого: любви, уважения, взаимопонимания.
Скромные запросы, не правда ли? Это же не вилла, не яхта, не колье с бриллиантами, о чём мечтает большинство женщин, хотя осуществить такую мечту удается не многим — лишь тем, кому повезёт выйти замуж за щедрого миллиардера.
Жозе Мануэл не был миллиардером, зато он был щедр и не пожалел бы для Нины никаких денег, если бы она того захотела. Однако мечты и желания Нины было трудно выразить в денежном эквиваленте. Всё, чего она хотела, невозможно было купить за деньги, и это на первых порах сильно облегчало задачу Жозе Мануэла — он, тогда ещё студент, запросто удовлетворял все желания Нины.
Любовь? Пожалуйста! С огромным удовольствием! Хоть весь день, всю ночь и всю жизнь!
Уважение? Безусловно. А как же иначе? Он очень уважал Нину за её убеждения, за цельность, порядочность, за её неординарность.
Понимание? С этим, надо признать, было сложнее. Жозе Мануэлу и тогда было непонятно её полное равнодушие — если не сказать отвращение — к достатку и вообще к материальным благам. Это казалось особенно странным в сочетании с её фанатичным трудолюбием. Но если не стремиться к улучшению своих жизненных условий, то зачем же, нужно работать? На этот вопрос Нина отвечала несколько высокопарно: труд должен приносить человеку моральное удовлетворение, а работать нужно ради общего блага всех трудящихся. В ту пору Жозе Мануэл тоже разделял подобные убеждения и даже отстаивал их на баррикадах, но чрезмерный максимализм Нины всё же, настораживал его. Себе в утешение он шутил: «Но ведь и мы с тобой трудящиеся! Ты ткачиха, я не только студент, но ещё и грузчик, значит, нам тоже кое— что причитается из материальных благ, не так ли?» Нина в ответ смеялась и согласно кивала головой.
После свадьбы они поселились в прекрасном доме, и Нина, не привыкшая к роскоши, поначалу чувствовала себя неуверенно, однако освоилась там довольно скоро, обнаружив при этом недюжинный дизайнерский талант и чисто женское стремление к уюту.
Жозе Мануэл радовался, глядя на жену, и думал: «Как быстро человек привыкает к хорошему!»
Дальнейшая жизнь, однако, показала, что Жозе Мануэл заблуждался. Едва успев привыкнуть к своему новому дому, Нина стала тяготиться им. Роль домашней хозяйки была ей не по нутру, о чём она и сказала Жозе Мануэлу. А он, не поняв её, предложил взять в дом прислугу.