— Перестань юродствовать! — потребовал он, повысив голос.
Нина возмутилась:
— Ах, ты ещё и кричишь на меня?! Так вот, знай: я завтра же буду работать за ткацким станком на той фабрике, которую выбрала сама!
— Это чудовищно! — схватился за голову Жозе Мануэл. — Ты нисколько со мной не считаешься! Мнение мужа для тебя ничего не значит!
— Мужа, но не хозяина, не надсмотрщика! — подлила она масла в огонь.
— Да, я это уже слышал, ты не считаешь меня своим мужем, — подхватил он. — Тогда скажи, зачем мы живём вместе? Ты даже в постели не подпускаешь меня к себе!.. Скоро мне, пожалуй, придётся, как твоему Умберту, искать женщин на стороне...
Эта неосторожная фраза, сорвавшаяся у него с языка, стала решающей в их ссоре. Нина, топнув ногой, уже не закричала, а буквально завопила на весь дом:
— Ты можешь убираться к ним прямо сейчас! Да— да, я говорю это серьёзно: бери свои чемоданы и катись отсюда! И не появляйся здесь больше никогда!
— Это твоё последнее слово? — грозно спросил Жозе Мануэл.
— Да, — с вызовом ответила Нина. — Я сделала большую глупость, выйдя за тебя замуж!
— Ну, если так, то можешь считать себя свободной! — гневно бросил ей Жозе Мануэл и, хлопнув дверью, ушёл из дома.
Ночь он провёл в пансионе у Маркуса, оттуда же поехал и на работу. А когда вечером вернулся домой — Нины там уже не было. Как не было и её вещей, которые она днём перевезла в приют к Мадалене.
Жозе Мануэл, узнав об этом, решил, что не будет перед ней унижаться, упрашивая её вернуться обратно.
— Если она поймёт, что я ей нужен, то сама придёт ко мне. И тогда я её, конечно, прощу, — сказал он Маркусу.
Но дни шли, а Нина продолжала жить у матери и возвращаться к Жозе Мануэлу пока не собиралась. Мадалена уже устала наставлять её на путь истинный, говоря, что от добра, добра не ищут. На все её увещевания Нина отвечала одно:
— Я разочаровалась в Жозе Мануэле, в замужестве и вообще, в любви. Мне не нужен муж— господин, я буду сама себе хозяйкой.
Мадалена, слушая её, вздыхала и отмечала про себя, что самостоятельная жизнь, которую вела дочь, похоже, не очень её радует. С работы Нина всегда возвращалась грустной, от еды, как правило, отказывалась.
Поначалу Мадалена объясняла это усталостью Нины и усматривала в этом ещё один повод для упрёков.
— Ну что, добилась, чего хотела? Устаёшь так, что даже еда в горло не лезет? А могла бы сейчас жить как королева!
Позже, однако, Мадалена всерьёз обеспокоилась отсутствием аппетита у дочери.
— Это же ненормально, — рассудила она. — Ты целый день работаешь у станка, тебе надо есть, восстанавливать силы. А ты нос воротишь от еды. В чём дело? Может, ты больна? Сходи к врачу!
— Я ничем не больна! Просто меня тошнит при виде еды! — в сердцах обронила Нина, и тут Мадалену вдруг осенило:
— Ты беременна! Как же я сразу не догадалась?
Нина стала это отрицать, говорила, что уже больше месяца не спала с Жозе Мануэлом в одной постели, но Мадалена была абсолютно уверена в своём диагнозе, утверждая, что тошнота — это верный признак беременности. И, в конце концов, Нина тоже засомневалась.
— Это вовсе не входило в мои планы, — растерянно призналась она. — Я не хочу рожать от Жозе Мануэла. Это ему был нужен ребёнок, чтобы заставить меня сидеть дома!
Мадалена от возмущения замахала на дочь руками:
— Ты совсем спятила? Как можно говорить, что ты не хочешь ребёнка, если он уже в тебе живёт?! Это большой грех! Может, ты родишь его и сразу отдашь в приют? От тебя всякого можно ожидать!..
— Не беспокойся, не отдам, — проворчала Нина. — Если он всё же родится, то я буду воспитывать его одна!
— Ей— богу, ты сошла с ума! — всплеснула руками Мадалена. — Что значит одна? У тебя есть муж!
— Не начинай о нём, — скривилась Нина. — Я сама сумею вырастить своего ребёнка, а ты, надеюсь, мне поможешь...
— Я— то помогу, — вздохнула Мадалена, — только ребёнку было бы гораздо лучше в другом месте, в другом доме, рядом с родным отцом.
Не зная, как повлиять на собственную дочь, Мадалена обратилась за помощью к Дженаро и Тони, умоляя их по— родственному вразумить Нину, либо по— мужски поговорить с Жозе Мануэлом, чтобы ребёнок не рос без отца.
Тони для начала решил навестить Жозе Мануэла, а тот, услышав о ребёнке, не поверил ему:
— У нас уже давно ничего не было... Если Нина действительно беременна, то вряд ли это мой ребёнок...
После этого Тони и в самом деле пришлось поговорить с ним по— мужски, отстаивая честь Нины. К счастью, Жозе Мануэл быстро опомнился и взял свои слова обратно, а то бы Тони его точно избил!