Винченцо растормошил спящего Зекинью, но тот и сам не знал, где Катэрина.
— Она выставила меня из спальни, — сказал он с обидой, но у Винченцо это не вызвало сочувствия.
— Ты же говорил, что любишь её! Хотел жить с ней! А теперь жалуешься мне на Катэрину? — упрекал его Винченцо.
— Надо было давно увезти её отсюда, — сказал Зекинью. Может, в другом месте, под другим солнцем она бы снова ожила... Пойдёмте к реке, она там часто сидит одна…
Они и в самом деле отыскали Катэрину у реки, только на сей раз, она была там не одна. Рядом с ней на берегу реки сидел… Маурисиу.
Что его привело сюда в такую рань, он и сам был не в состоянии объяснить. Просто ему в ту ночь тоже не спалось, он вышел из дома и побрёл вдоль реки...
Катэрина изпугалась, увидев его рядом с собой, но он выразительным движением руки показал: «Сиди, не бойся, я тебя не трону, не обижу» — и тоже присел чуть поодаль.
Какое— то время они, молча, смотрели на воду, а потом стали тихо разговаривать.
— Как странно, — сказал Маурисиу, — всё ушло, утекло, как эта вода... Мы были женаты, у нас был ребёнок... Он умер...
— Да, наш мальчик... — отозвалась Катэрина. — Иногда мне кажется, что он смотрит на меня из глубины реки... Он ушёл от нас, потому что я оступилась.
Маурисиу посмотрел на неё с удивлением:
— Ты считаешь себя виноватой? Но тогда и я виноват.
— Мы оба виноваты, Маурисиу. Думали только о себе, и Бог нас наказал.
— Я был болен, не владел собой.
— А я тебя боялась... И тогда наша любовь кончилась.
— Да, кончилась, — повторил вслед за Катэриной Маурисиу. — Я тоже разлюбил тебя. Ты стала самым большим разочарованием в моей жизни... Но в душе ещё жива боль... Да, боль из— за того, что ты бросила меня, когда я особенно нуждался в твоей помощи.
— За это я и была жестоко наказана.
Они вновь замолчали, продолжая всё так же глядеть на воду.
Услышав приближающиеся шаги, оба обернулись, но не сдвинулись с места.
— Чёрт возьми, что здесь происходит? — гневно воскликнул Зекинью. — Что это за свидания у реки?
— Это не свидание, — тихо ответила Катэрина.
— Ты держишь меня за дурака? — продолжал гневаться Зекинью, и тут уже Констанция обратилась к нему:
— Поверь Катэрине! Моя дочь не из тех женщин, что бегают к другим мужчинам.
— Да? — нервно засмеялся Зекинью. — Но когда она была замужем за ним, то поглядывала на меня. А теперь поглядывает на него!
— Не смей так говорить о моей дочери! — одёрнул его Винченцо.
— Я пришла сюда, чтобы увидеть сына. Иногда он смотрит на меня из воды, — попыталась объясниться с Зекинью Катэрина, а он воскликнул в ответ:
— Какая чушь! Твой сын умер от кори.
— Он и в воде, и в воздухе, и в моём сердце. Он умер, потому что я согрешила. Его смерть стала моим наказанием.
Высказав это, Катэрина вдруг зарыдала. Впервые после смерти сына зарыдала, и остановить эти слёзы уже было невозможно. Констанция потом долго ещё отпаивала её успокаивающими отварами, а Катэрина всё плакала и твердила одно: «Это наказание!»
Зекинью не мог понять её состояния, не мог понять причину этих запоздалых слёз. Констанция пояснила ему:
— Катэрина долго пыталась скрыть свою боль, и напрасно, потому что теперь она всё равно вырвалась из сердца наружу.
Зекинью, наконец, всё понял и тут же предложил простой выход из этой сложной ситуации:
— Катэрина, тебе не стоит жить здесь, где всё напоминает тебе о несчастьях. Мне кажется, сейчас настало самое подходящее время для того, чтобы посадить тебя на круп моей клячи и тронуться в путь! Поедем сегодня же?
Катэрина отмахнулась от него и вновь забилась в рыданиях.
Винченцо увёл Зекинью на кухню, подальше от греха. Своим острым крестьянским умом он понял, что Зекинью сейчас является главным раздражителем для Катэрины, хотя она, возможно, этого и не осознаёт. Ведь именно с Зекинью она тогда согрешила, и он постоянно напоминает ей об этом своим присутствием на фазенде.
Поняв это, Винченцо решил под любым предлогом убрать Зекинью с фазенды, спровадить его куда— нибудь далеко и надолго.
— Я помню, что разрешил тебе увезти Катэрину, — сказал он Зекинью. – Но, как же, ты повезёшь её в таком состоянии, да ещё и без денег?
— Но я люблю Катэрину, а это главное!
Винченцо поморщился, услышав его ответ, и стал гнуть своё с ещё большим напором, чем прежде:
— Если ты любишь мою дочь, то постарайся заработать денег, чтобы она не терпела лишений в дороге. Сейчас это можно сделать только в городе, потому что на фазендах денег нет.