Там, в ресторане, к нему подошёл швейцар, сообщивший, что у дверей отеля Фарину ждёт какой— то нищий.
— Что за чушь? — рассердился Фарина. — Я плачу большие деньги за проживание в этом отеле, и вы не должны беспокоить меня по таким дурацким пустякам!
— Но этот бродяга утверждает, что знаком с вами, а я не могу впустить его сюда в таком виде. Может, вы сами выйдете к нему?
— Что?! — разгневался Фарина ещё больше. — Да как вы смеете приставать ко мне с подобными предложениями?! Гоните его в шею, или я потребую, чтобы вас немедленно уволили!
Так Зекинью — а это был он — получил от ворот поворот. Швейцар сказал, что Фарина не желает разговаривать с Зекинью, и велел ему убираться прочь.
— Этого не может быть! Ты врёшь! — не поверил ему Зекинью, но, увидев грозное выражение на лице швейцара, смирился: — Ладно, я подожду его здесь, на улице. Когда— то же он выйдет отсюда!
— Жди на другой стороне улицы. Если будешь маячить у входа, я вызову полицию! — пригрозил ему швейцар.
— И почему в городе люди злые как собаки? — пробормотал себе под нос Зекинью, послушно переходя на противоположную сторону улицы.
У него были все основания для такого печального наблюдения, потому что за время своего путешествия он уже достаточно натерпелся от городских жителей.
Его злоключения начались с того, что он отправился в Сан— Паулу не на поезде, а в какой— то шальной коляске — ехать на лошадях ему было привычнее. Но те двое мужчин, что взяли его в свою коляску, по дороге избили Зекинью, отобрали у него сумку, в которой были вещи, деньги и документы, а потом выбросили его в кювет — посреди степи, глубокой ночью.
Остаток пути Зекинью преодолевал пешком, на это потребовалось несколько суток. Его башмаки развалились, он их выбросил и в город вошёл босой, голодный, обросший. Но оптимизма у него при этом ничуть не поубавилось.
— Вот он, город, где я должен разбогатеть! — воскликнул Зекинью, ступив на каменную мостовую. Идти босиком по камням было неудобно, больно, и он тут же дал себе слово: — Ничего, потом я куплю себе триста пар башмаков, чтобы каждый день надевать новые. Держись, Сан— Паулу, Зекинью идёт!
Город потряс его своим диковинным видом. Сколько тут домов! И все стоят как будто один на другом. Стоят и не падают, вот, что странно! Очень похоже на голубятню. И люди там живут как в клетках...
— Господи, как же мне здесь найти сеньора Фарину? — рассеянно бормотал Зекинью, запутавшись в лабиринте улиц. — Хорошо хоть, я запомнил название отеля.
В город он вошёл поздним вечером, прохожих на улицах было немного, и никто из них, живущих на окраине, не мог сказать Зекинью, как пройти к отелю Жонатана, располагавшемуся в фешенебельном квартале, заселённом исключительно богачами.
Зекинью понял, что искать Фарину ему придётся ещё долго, а он уже валится с ног от голода, и прежде ему нужно раздобыть где— то кусок хлеба. Но где? И как это сделать, не имея в кармане ни сентаво?
Пока он размышлял над этой непосильной задачей, его внимание привлекла необычайной красоты музыка, доносившаяся из близлежащего двора. Зекинью, как завороженный, пошёл на эту музыку, сожалея о том, что её не может услышать Зангон.
Войдя во двор, Зекинью увидел там небольшой садик, где играл патефон, но главное, где прямо под деревьями были накрыты столы, а люди — до чего же странные! — почему— то не ели, а плясали как одержимые.
«Похоже, у них праздник, — догадался Зекинью. — И они уже наелись. Вот счастливые! А что, если я подойду к ним поближе, смешаюсь с толпой и потом незаметно присяду за стол?..»
Глотая слюни, он протиснулся сквозь пляшущую толпу и с жадностью набросился на еду, от которой буквально ломились столы.
Утолив голод, Зекинью оказался способным обратить внимание и на красивую девушку, подошедшую к столу, чтобы попить соку.
— Ты так наплясалась, что тебе захотелось пить? — запросто обратился он к девушке.
— Да, — ответила она столь же непосредственно и протянула ему стакан сока. — Хочешь? Очень вкусный!
Так Зекинью познакомился с Эулалией.
А празднество, на которое ему повезло попасть, устроил не кто иной, как Маноло.
О подобном торжестве Маноло мечтал давно, едва ли не с самого приезда в Бразилию. Ему очень хотелось однажды собрать у себя всю испанскую общину и продемонстрировать землякам, что он сумел добиться успеха и теперь живёт на широкую ногу.
Желанный успех долго обходил Маноло стороной, а тут ему вдруг сильно подфартило. Расплевавшись с Эзекиелом, он стал искать другого партнёра, чтобы организовать с ним швейное производство, но случай свёл его с дельцом от игорного бизнеса, который и предложил Маноло заманчивую сделку. Речь шла о подпольном казино, где ставки принимались по телефону.