Настроение Марии было испорчено, и этому весьма поспособствовала Камилия. Она демонстративно не сводила глаз с Тони, а он невольно отвечал ей тем же. Потом она вдруг сама пригласила на танец Самуэла и стала нежно к нему прижиматься. Самуэл не возражал против этого, однако счёл необходимым заметить:
— Ты считаешь меня дураком? Я нужен тебе, чтобы возбудить ревность в Тони. Но я не в обиде. Держать тебя за талию — одно удовольствие!
Тони тем временем вышел в туалет, и Камилия устремилась за ним, оставив Самуэла посреди зала.
Презрев всяческие приличия, она вошла в мужской туалет и буквально набросилась на Тони с поцелуями.
— Теперь я пришла с тобой попрощаться!
Тони сопротивлялся её ласкам, но делал это как— то вяло, и потому их прощание затянулось.
Ципора, сгорая от стыда, пошла искать дочь в женском туалете, но не нашла и горько заплакала.
Мария, всё это время сидевшая как на иголках, уже была близка к тому, чтобы сбежать из ресторана подальше от такого позора, но тут её вдруг пригласил на танец Самуэл. Она рассеянно протянула ему руку.
Ципора же продолжала рыдать в дамском туалете, пока туда, наконец, не пришла Камилия.
— Ты опозорила меня! Потеряла всякий стыд! — принялась выговаривать ей Ципора. — Где ты была?
— Я ошиблась дверью и попала туда, — смеясь ответила Камилия, указав рукой на мужской туалет.
У Ципоры потемнело в глазах, она едва не лишилась сознания.
Когда они с Камилией вернулись в зал ресторана, Тони и Марии там уже не было.
Эзекиел тоже поспешил увести своё семейство домой, и Самуэл, прощаясь с Камилией, сказал ей:
— По— моему, сегодня я заслужил твой поцелуй! Ведь это я помог тебе избежать скандала. Когда жена твоего итальянца собралась пойти вслед за вами и выяснить, что там происходит, я пригласил её на танец.
Камилия засмеялась:
— А кто тебе сказал, что я не хотела этого скандала?
— Вот как? — изумился Самуэл. — И зачем же он тебе понадобился?
— Пусть бы Мария удостоверилась, что Тони сходит от меня с ума!
— Я тоже схожу от тебя с ума! — признался Самуэл. — Ты способна вскружить голову любому мужчине! Сегодня я не смогу уснуть.
— Ну и не спи, конопатый! — дерзко засмеялась Камилия, кокетливо помахав ему ручкой.
Глава 19
Вернувшись из Сан— Паулу, Фарина перво— наперво расспросил встречавшего его на станции Марселло о том, как вёл себя тут Маурисиу. Марселло ответил, что Маурисиу порой выглядит странным, однако это не агрессия, а всего лишь печаль.
— Он мог и затаиться до поры до времени, — сказал Фарина. — От него можно ожидать всякого. Но если он за¬думает что— то недоброе против моего ребенка, я ему шею сверну!
Марселло, в свою очередь, спросил, помог ли Фарина Зекинью устроиться на работу, и узнал, что они там даже не встретились.
Марселло это обеспокоило, а Фарина тут же забыл о глу¬пом пастухе, вздумавшем искать счастья в городе. Фарина улыбался, предвкушая радостную встречу с Франсиской, по которой он очень соскучился.
Франсиска встретила его с радостью, нежностью, но и с укором — почему он так долго был в городе, почему не слал оттуда вестей?
— У меня там были важные дела, — ответил Фарина. — Пойдём в дом, я тебе что— то покажу, и ты, надеюсь, про¬стишь мне столь долгое отсутствие.
— Ты заинтриговал меня, — улыбнулась Франсиска.
Маурисиу, краем уха слышавший этот разговор, тоже был заинтригован и потому не счёл для себя зазорным подсмотреть в щелку, что же Фарина покажет матери.
А тот, вынув из саквояжа толстую пачку денег, торжественно протянул их Франсиске:
— Вот, держи, они твои!
— Дорогой мой! Это же очень большие деньги, — в приятном смущении пробормотала Франсиска. — Наверное, ты изрядно опустошил свой счёт...
— Нет, я провернул одно дело. Очень выгодное дело!
— Но ты не должен вкладывать столько денег в фазенду, которая тебе, в сущности, не принадлежит.
— Она принадлежит моей жене. И моему ребёнку!
— Ему принадлежит только часть, — возразила Франсиска. — Если я умру, фазенду разделят между тремя моими детьми.
— О самом маленьком нужно позаботиться уже сейчас, — сказал Фарина. — Ты переведи часть фазенды на моё имя, но не ради меня, а ради нашего ребёнка.
Услышав это, Маурисиу вскрикнул и помчался к Беатрисе. Она испугалась, увидев его с неестественно горящими глазами.