— Ты просто не знаешь, чем это чревато, — сказал ей Умберту, — мы потеряем много времени и понесём убытки. Даже если мы всех уволим и наберём новых ткачих, им ещё нужно приноровиться к новому оборудованию. Поначалу производительность труда будет очень низкой.
Не зная, как разрешить эту конфликтную ситуацию, он попытался воздействовать на Нину иными средствами.
— Я прошу тебя помочь мне, — сказал он, вызвав её в свой кабинет. — Неужели мы не сможем поладить? Я помирился с женой, фабрика уже приносит доход, я могу дать тебе всё, что пожелаешь.
— У вас нет ни стыда, ни совести, сеньор Умберту, — гневно ответила ему Нина. — Ваша жена любит вас, а вы привели на фабрику Эулалию, которую вам всё же удалось подмять под себя. Но вам этого мало, вы опять вздумали приставать ко мне. Вам нужен гарем?
— Я отдам и Силвию, и всех прочих женщин за тебя одну! — взволнованно произнёс Умберту. — Я теряю голову, когда вижу тебя. Ты сводишь меня с ума!..
Поддавшись нахлынувшим на него чувствам, он страстно обнял Нину и тут же получил пощёчину.
— Когда— то в аналогичной ситуации я уволил тебя, — сказал он, задыхаясь от гнева, — но сейчас поступлю иначе: отправлю тебя мыть пол в красильном цехе!
— Я ткачиха, а не уборщица, — возразила Нина.
— Ты предпочитаешь увольнение? — насмешливо спросил Умберту. — А что же будет с твоими подругами? Неужели ты оставишь их сейчас, когда они особенно нуждаются в твоей защите?
— Нет, не оставлю, не надейтесь! — сказала Нина и отправилась в красильный цех.
Умберту стиснул зубы в бессильной злобе. И злился он, прежде всего, на себя за то, что окончательно испортил отношения с Ниной.
— Теперь нам не избежать забастовки, — мрачно сообщил он Камилии, но она ещё не потеряла надежды всё уладить с помощью Тони.
— Он работает в типографии, завтра я туда съезжу, — сказала она. — Должен же Тони понять, что мы выполняем госзаказ!
Однако ехать в типографию ей не пришлось: вечером Тони сам пришёл к ней домой и потребовал, чтобы она выполнила своё недавнее обещание.
Камилия стала говорить ему про госзаказ, про необходимость чем— то пожертвовать ради будущей прибыли.
— Я прошу тебя: помоги мне! Уговори ткачих отказаться от забастовки. Объясни им, что сначала надо испечь пирог, а потом уже делить его.
— Потом пирог никто не делит. Богатые съедают его целиком, — скептически заметил Тони.
— Но для меня крайне важно выполнить этот заказ. Если ты не поможешь мне, я потеряю всё!
— Я помогу тебе, но для этого ты должна изыскать деньги на оплату сверхурочных.
— Где изыскать?! Я же говорила тебе, что заложила даже этот дом, в котором мы сейчас находимся.
— Значит, пусть твой компаньон что— нибудь заложит.
— Я не могу этого потребовать от Умберту.
— Ну да, тебе проще обобрать до нитки бесправных ткачих. Они могут поработать и бесплатно. Только вот зачем? Чтобы удовлетворить твою алчность? Тебя ведь никто не вынуждал закладывать дом и магазин. Ты просто хотела получить сверхприбыль за счёт эксплуатации чужого труда. Но ты просчиталась, Камилия, сейчас другие времена! Если мы с тобой не договоримся о выплате сверхурочных, то можешь заранее готовиться к забастовке.
— Тони, неужели ты пойдёшь против меня? — пришла в ужас Камилия. — Я только— только стала совладелицей ткацкой фабрики... Ты не посмеешь поступить со мной так жестоко! Тони, что же ты молчишь? Я жду ответа!
— Мне очень жаль, что мы не смогли с тобой договориться, — ответил он и ушёл.
А Камилия на следующий день призвала к себе Самуэла и заявила ему:
— Если ты не в состоянии выполнить мою просьбу, то мне придётся обратиться к кому— нибудь другому.
— Нет— нет, я ещё не исчерпал все возможности! — поспешил заверить её Самуэл. — Мне только нужно время. А ты потом не обманешь меня?
— Нет, — твёрдо ответила Камилия. — Если тебе удастся скомпрометировать Марию, я стану твоей женой!
Глава 23
Эулалия доложила Умберту, на какой день назначена забастовка, и он ей щедро оплатил эту услугу.
Всё это происходило в отеле во время их интимного свидания, и домой Эулалия приехала поздно.
— Где ты была? — встретила её обеспокоенная Соледад. — Мы с отцом так переволновались за тебя!
— Нам на фабрике увеличили рабочий день, — ответила Эулалия. — Это неприятно, зато я получила деньги. Вот, возьми!
— Маноло, Маноло! — закричала Соледад, размахивая стоп¬кой купюр. — Смотри, сколько зарабатывает твоя дочка!