Глава 11
Ципора не сомневалась, что Камилия влюбилась по уши в смазливого итальянца. Зная характер дочери, она горевала об этом заранее, потому что таких упорных и упрямых девчонок было мало на свете. Камилия была молчалива, сдержанна, но под внешним спокойствием таился вулкан. Ципора чувствовала его огненное дыхание и трепетала. Может быть, в привязанности дочери и не было бы ничего дурного, Тони был симпатичным мальчиком с хорошим характером, но во-первых, он не был иудеем, а значит, уже поэтому не мог стать мужем Камилии. Во-вторых, он был беден, как церковная мышь, а в-третьих, не имел никакой склонности к торговле.
Последнюю фразу Ципора произнесла вслух, и вошедший Эзекиел поддержал ее:
— Никакой, Ципора, склонности к торговле. И все-таки я нашел выход из положения! Ты же меня знаешь!
Ципора в который раз восхитилась мужем: на Эзекиела всегда можно было положиться, голова у него была, как у раввина.
— Ты помнишь Агостино? — спросил муж.
И Ципора сразу припомнила немолодого итальянца с живыми черными глазами.
— Конечно, — ответила она. — Он еще пишет такие красивые картины! И приходил к нам за холстом, так мы с ним и познакомились.
— Вот именно, наш постоянный клиент и друг, — с важностью подтвердил Эзекиел. — К нему в мастерскую и нужно отправить Тони, — с той же важностью прибавил он.
Ципора вскочила и расцеловала мужа: лучшего решения и быть не могло! Даже Камилия будет довольна, и возразить ей будет нечего!
— Голова у тебя даже лучше, чем у раввина, — одобрительно сказала она, и оба рассмеялись.
— Мне пришло это в голову, когда Тони сказал, что немного занимался живописью в Италии. Все итальянцы понемногу рисуют и музицируют, так пусть у нашего будет возможность рисовать как можно больше. Словом, мы идем сегодня знакомиться, а там все будет, как решит Агостино.
— Если Тони ему понравится, он возьмет его к себе в подмастерья, — подхватила Ципора. — А Тони с первого взгляда нравится всем!
— Но только с первого, — парировал Эзекиел, и они снова рассмеялись.
— Нет, мы ничего против него не имеем, — прибавил он, — но пришла пора позаботиться о его судьбе.
Он надел свой парадный сюртук, вызвал Тони, критически оглядел его скромный костюм, нашел его вполне подходящим к случаю, и они отправились.
Агостино молодой человек понравился, он охотно согласился оставить у себя Тони, чему Эзекиел был очень рад.
Зато Камилии было невероятно грустно. Она села за пианино, зная, что Тони непременно подойдет к ней, а потом сядет рядом и будет играть. Так было уже не однажды. Так случилось и на этот раз.
Тони вернулся в приподнятом настроении: он был счастлив оказаться у своего соотечественника. И не просто соотечественника — удивительно талантливого художника. Сама судьба покровительствовала Тони, посылая ему удивительные встречи. Он был поражен талантом Агостино и тем, что тот живет в бедности. Сам он мечтал разбогатеть и вернуться в Италию. Неизвестно, ждет ли его Мария? Или отец принудил ее к ненавистному замужеству? Скорее всего принудил…
При этой мысли Тони приуныл и сел рядом с Камилией, которая разучивала очередной этюд. Очень скоро он заиграл свою любимую песню. Глаза слушавшей его Камилии увлажнились, Тони растрогала душевная тонкость девушки, она сидела так близко, он чувствовал, что она взволнована до глубины души. У него самого увлажнились глаза, он наклонился и поцеловал нежные полуоткрытые губы, потянувшиеся ему навстречу.
— Ну и ну! — раздался негодующий голос заглянувшей в комнату Ципоры.
Молодые люди, вспыхнув, отодвинулись друг от друга. Камилия догадалась, что ей придется давать объяснения матери, но она не боялась объяснений. Она знала, что любит Тони и будет любить его всегда!
— На твоем месте я написала бы письмо домой, — внезапно сказала она. — Твои родители не знают, что с тобой, и волнуются:
— Ты права, Камилия, у тебя такое чуткое, такое доброе сердце, — отозвался благодарно Тони.
— Напиши письмо, а я отправлю его, — пообещала она. — В ближайшие дни ты будешь занят другим, тебе будет не до писем.
— Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали, — растроганно проговорил Тони. — Я бесконечно благодарен и тебе, Камилия, и твоим родителям.
Камилия надеялась, что он снова ее поцелует, но Тони встал и отправился к себе в комнату, сел и стал писать письмо. Через полчаса он спустился и вручил Камилии исписанный с двух сторон листочек, на другом был написан адрес.
С этим листочком Камилия отправилась на кухню к Ципоре. Мать принялась ругать Камилию, у которой дело дошло уже до поцелуев, но та слушала ее вполуха, пытаясь разобрать, что же написал Тони. Заинтересовалась письмом и Ципора, но ничего, кроме часто повторявшегося в письме имени Мария, они разобрать не сумели.