Из кабины самолета перед автором развертывается картина поражения Франции; дорогая сердцу земля окутана дымом. Раздумья о судьбах родины, встречи с простыми людьми Франции, воспоминания о мирной жизни, злая ирония по адресу бездарных штабных начальников — все это сцементировано тревожной мыслью о будущем страны и человечества. Повесть говорит о борьбе и надежде. «Конечно, мы уже побеждены. Все — в неизвестности. Все рушится. Но я по-прежнему чувствую в себе спокойствие победителя… Мы ошущаем свою ответственность. Нельзя одновременно чувствовать свою ответственность — и пребывать в отчаянии».
Фашизм не может победить, потому что он враждебен человеку, говорит читателю книга «Военный летчик». Сент-Экзюпери утверждает непобедимость демократических сил, на чьей стороне — высокие духовные ценности. «Мы ощущаем теплоту человеческих связей. Вот почему мы уже — победители».
Книга «Военный летчик» впервые увидела свет в США, где она вышла в 1942 году на английском языке. Вскоре она была издана и в оккупированной Франции. Когда гитлеровская цензура спохватилась и запретила книгу, слова писателя-патриота уже нашли дорогу к тысячам людей.
В Америке же Сент-Экзюпери написал «Письмо к заложнику» и сказку «Маленький принц». В «Письме к заложнику» возникают сатирические образы живых мертвецов — буржуа-эмигрантов, бежавших из Франции на чужбину ради спасения своих капиталов. В лирическом ключе решена в «Письме» тема бескорыстной, согревающей сердце дружбы, — тема человеческой улыбки. На этот такой дорогой автору мир посягнул германский фашизм. «Уважение к человеку! Уважение к человеку!.. Вот пробный камень! Когда нацист уважает только того, кто похож на него, он не уважает никого, кроме самого себя».
Сказка «Маленький принц» тесно связана со всем творчеством Сент-Экзюпери, но гуманистические идеи облечены здесь в совершенно новую для писателя форму. Сложная аллегоричность образов, тонкий юмор, грустный лиризм определяют художественную форму этой маленькой философской повести. Смысл сказки таков: даже в самые горькие минуты не теряй веры в торжество добра, не будь безразличен к тому, что творится в мире; пусть волнуют тебя все горести и радости людей, и если тебе покажется, что борьба добра со злом происходит где-то далеко и не касается тебя, все равно знай, что это — твое дело; знай, что только такой взгляд на жизнь можно назвать подлинным гуманизмом… Сент-Экзюпери сам иллюстрировал «Маленького принца», и его акварельные рисунки воспринимаются как неотъемлемая часть художественной ткани этой мудрой сказки.
Весной 1943 года писатель едет в Северную Африку, где находит свою эскадрилью и боевых товарищей. Он хочет лично участвовать в борьбе с фашизмом.
За долгие годы службы в гражданской и военной авиации Сент-Экзюпери получил столько ранений, что к этому времени он уже не мог без посторонней помощи натянуть комбинезон, влезть в кабину самолета, и товарищи с радостью помогают ему. Но, сев за штурвал, старый ветеран — снова в прекрасной «форме», он снова — покоритель просторов, мастер воздушного боя. Сент-Экзюпери участвует в боях за освобождение Сицилии от гитлеровских войск.
А потом — новая полоса вынужденного бездействия: летчика отчисляют в резерв. Ему запрещают боевые вылеты: возраст, состояние здоровья… В течение полугода добивается он разрешения летать. А пока многочисленные рапорты идут по инстанциям, он работает над большой философской книгой «Цитадель», задуманной еще в тридцатые годы.
И в «Цитадели» и в своей публицистике конца войны Сент-Экзюпери с нарастающим беспокойством смотрит на перспективы послевоенной жизни Франции и всего мира. С горечью пишет он о современной западной цивилизации, о «тупиках экономической системы», о «духовном отчаянии». «Мысль о том, что целые поколения французских детей могут быть брошены в чрево германского Молоха, невыносима для меня. Под угрозой сама основа жизни. Но когда она будет спасена, тогда встанет перед нами важнейшая проблема нашего времени — проблема значения человека». Однако решать эту проблему писатель по-прежнему предлагает методами духовного воспитания, самоусовершенствования…
Наконец, в начале 1944 года долгожданный приказ получен. Американский генерал Икер подносит капитану Сент-Экзюпери как личный подарок право на пять боевых вылетов. К пяти разрешенным полетам летчику удается прибавить еще четыре. 31 июля 1944 года, в восемь часов тридцать минут утра, Сент-Экзюпери поднимается в воздух с аэродрома, расположенного на Корсике, и берет курс на Южную Францию. Запас горючего — на шесть часов. Четырнадцать часов тридцать минут. Самолет не вернулся. Товарищи понимают, что надежды на спасение уже нет. Летчик пропал без вести. Очевидно, самолет, сбитый истребителями врага» упал в море. Сент-Экзюпери не дожил трех недель до освобождения Франции.
Книги Антуана де Сент-Экзюпери пользуются огромной популярностью на родине писателя. Тиражи его произведений достигли во Франции двух с половиной миллионов экземпляров — цифра поистине рекордная для стран Западной Европы. Он дорог людям как мужественный человек и талантливый мастер слова, как мыслитель-гуманист, неизменно убежденный в том, что, «шагая от заблуждения к заблуждению, человек находит в конце концов путь, ведущий его к свету».
НОЧНОЙ ПОЛЕТ
Перевод М. ВАКСМАХЕРА
Холмы под крылом самолета уже врезали свои черные тени в золото наступавшего вечера. Равнины начинали гореть ровным, неиссякаемым светом; в этой стране они расточают свое золото с той же щедростью, с какой льют свою снежную белизну еще долгое время после ухода зимы.
И пилот Фабьен, который вел с крайнего юга, из Патагонии, почтовый самолет на Буэнос-Айрес, узнавал о приближении вечера по тем же приметам, по каким узнают об этом воды в гавани: по спокойствию, по легким складкам, что едва вырисовываются на тихих облаках. Фабьен словно выходил на бескрайний, безмятежный рейд.
Порой в этой тишине ему начинало казаться, что он совершает неторопливую прогулку, что он — пастух. Пастухи Патагонии бредут не спеша от стада к стаду; Фабьен шел от города к городу — он пас эти маленькие городишки. Он встречал их каждые два часа; города приходили на водопой к берегам рек или щипали траву, на равнинах.
Иногда, после сотен километров степей, более безлюдных, чем море, он пролетал над уединенной фермой; казалось, она плывет ему навстречу по волнам прерии и несет на себе груз человеческих жизней. И Фабьен, покачивая крыльями, приветствовал этот корабль.
«Показался Сан-Хулиан; через десять минут пойдем на посадку».
Бортрадист передал это сообщение по всей линии.
На протяжении двух с половиной тысяч километров, от Магелланова пролива до Буэнос-Айреса, растянулись цепью посадочные площадки; все они похожи друг на друга, но за этим аэродромом начиналась ночь; так в Африке, за последним покорным селением, проходит граница неведомого.
Радист передал пилоту записку:
«Вокруг бушуют грозы, у меня в наушниках — сплошные разряды. Не заночевать ли в Сан-Хулиане?» Фабьен улыбнулся: небо спокойно, как вода в аквариуме, и все аэропорты впереди, по пути следования, сообщают: «Небо чистое, полное безветрие». Он ответил:
— Полетим дальше.
А радист думал о том, что где-то, как черви внутри плода, притаились грозы; ночь казалась прекрасной, но кое-где начинала подгнивать, и ему было противно погружаться в этот мрак, скрывающий в себе гниль и разложение.
Сбавляя над Сан-Хулианом газ, Фабьен ощутил усталость. Все, что делает жизнь людей приятной: дома, небольшие кафе, аллеи деревьев, — все это росло, надвигаясь на пего. Он был подобен завоевателю, который вечером, после победы, вглядывается в земли завоеванного края и обнаруживает скромное счастье людей. Фабьен испытывал потребность сбросить с себя доспехи, ощутить тяжесть своего усталого тела — ведь и в тяготах есть своя радость! — и оказаться простым человеком, созерцающим в окно своего дома неизменный, застывший пейзаж. Фабьен остановил бы свой выбор на этом случайном крохотном городке, а выбрав — полюбил бы его. Жизнь в таком городке — словно любовь — умеряет все порывы. Фабьену хотелось бы поселиться здесь надолго, хотелось бы получить здесь свою долю вечности; ему казалось, что городки, где он останавливался на час, и сады, обнесенные старыми стенами, существуют вечно, безразличные к его, Фабьена, жизни. А городок поднимался навстречу экипажу и принимал его в свои объятия. Фабьен думал о дружбе, о ласковых девушках,' об уюте и тепле белой скатерти — обо всем том, с чем человек сживается постепенно и навечно. А городок бежал уже под самыми крыльями, выставляя напоказ тайны своих садов: ограды не служили им больше защитой. Но, приземлившись, Фабьен понял, что ровно ничего не увидел, кроме ленивых движений нескольких человек среди принадлежавших им камней. Городок самой своей неподвижностью оберегал от постороннего глаза секреты своих привязанностей, он отказывал Фабьену в ласке: для того чтобы завоевать этот городок, надо отречься, перестать быть человеком действия.