– Надень капюшон, хорошо? – предупреждает мама. – Я не хочу привлекать внимание.
«Бедные застрявшие пассажиры», – думает Майлс. Целые семьи, расположившиеся среди чемоданов, вымотанные, раздраженные, усталые, стоящие у окон или кучкующиеся между слепыми мертвыми лентами для выдачи багажа. Сплошь одни женщины. Это и так понятно, правильно? Майлс опускает капюшон ниже на лоб, убирает подбородок.
К единственной билетной кассе извивается длинная очередь, почти все сидят, по-турецки или раскинув ноги, словно они ждут уже давно, кроме одной дамы в узкой черной юбке и пиджаке, которая стоит, подчеркивая этим свой наряд, в одних чулках, туфли на высоком каблуке примотаны сверху к чемодану. Бизнес-леди настроена по-деловому. За окошком кассы никого нет. Общая для всех рейсов. Открывается в 8.00.
– Господи, это настоящий конец света, – замечает мама.
«Это шутка», – думает Майлс.
Сотрудница «Пан-Америкен» с бейджиком на ярко-желтой ленте замечает, что они стоят, и подходит к ним, постукивая по бедру фонариком.
– Здравствуйте. У вас уже есть билеты? Вам лучше сесть. Устроиться поудобнее. Досмотр и посадка начнутся утром.
– Нет, нам еще нужно купить билеты. Дальний перелет, международный.
– Отсюда не получится, милочка. Только из Сан-Франциско. Только там можно оформить билет на международный рейс. Предлагаю вам вернуться домой, хорошенько выспаться в теплой кровати, а завтра приехать в аэропорт.
– Очень неприятно, – говорит мама с жизнерадостным спокойствием, что свидетельствует о том, что она в бешенстве. – Замечательно, а мы оставили ключи в машине. Идем, тигренок.
– Мы сейчас поедем домой?
– Не домой. Мы подскочим к аэропорту Сан-Франциско, займем там очередь и будем ждать.
Похожая на персонаж мультфильмов женщина с заостренным лицом и отросшими длинными черными корнями обесцвеченных волос отрывается от своего насеста на огромном серебристом чемодане и торопливо семенит к ним.
– Эй, подождите! – На ней не по размеру большой красный свитер, отчего она кажется еще более тощей. – Прошу прощения, я случайно услышала ваш разговор. – Она чересчур панибратски берет маму за локоть. – Вам нужно купить билет? Я вам помогу. Куда вы собираетесь лететь? Я решу все вопросы.
– Нет, все в порядке, спасибо, – вздыхает мама.
– Понимаю, вы считаете меня мошенницей, и я не стану вас уверять, что вам это не будет ничего стоить, но мой двоюродный брат работает в авиакомпании и…
– Эй, Марджори! – окликает ее сотрудница «Пан-Америкен». – Что я тебе говорила насчет скальпа?
– Да мы просто разговариваем! – в бешенстве кричит в ответ мультяшная женщина. – Я ей кое-что объясняю. Вы что-то имеете против?
– Ты хочешь, чтобы я вызвала полицию?
– В этом нет ничего противозаконного! А вот незаконно то, что вы ущемляете мое право заниматься предпринимательской деятельностью и поддерживать себя и свою семью! – Тут она вздрагивает, словно получив удар шокером, и ее лицо искажается. – Блин, что, правда?
– Сколько я должна тебе повторять, – ворчит сотрудница «Пан-Америкен», направляясь к ней, однако Марджори уже вернулась на свой насест на чемодане, словно ничего не было.
«#невинное лицо», – думает Майлс и, даже не оборачиваясь, понимает, что надвигается что-то Плохое. Топот ног и крики. У него в груди все обрывается.
К ним бежит отряд полицейских в черных спецназовских доспехах с огромными пистолетами.
– Всем лечь! – кричат они. – Всем лечь, мать вашу, живо!
Мама хватает его за руку и отдергивает в сторону, подальше. Очередь к билетной кассе спазматически вздрагивает, но держит строй. Дама в костюме даже не оборачивается. Чернокожая семья у окна вскидывает руки, словно марионетки, которых дернули за нитки, и Майлс делает то же самое, испуганно, неуверенно.
Но он быстро понимает, что полицейским нужна не эта семья. Они направляются к нему с мамой.
– Я сказала лечь! На пол! Руки вверх!
«Так все-таки что же, руки или на пол?» – с тревогой думает Майлс. Одновременно и то и другое не получится. Ему кажется, будто его желудок стиснут в огромном кулаке. Он вспоминает слова своего двоюродного брата Джея, когда он с семьей приезжал в гости в Йоханнесбург: «В Америке стреляют в чернокожих детей».
– Все хорошо, делай, что тебе говорят. Спокойно. Дыши глубже. Все хорошо. – Мама поднимает ладони, предлагая ему хлопнуть по ним. Опустив плечо, она скидывает сумку на пол.