– А я бы не отказалась, – говорит Сэнди (урожденная Нелли). – У вас есть чай со льдом? – Никто не обращает на нее внимания.
– Мы озабочены тем, что ты прибыла сюда без своего драгоценного груза, не так ли, Рико?
– Очень озабочены, – эхом повторяет Рико.
«Хорошая сучка, – думает Билли. – Собачка получит угощение».
– Я обещала пять тысяч долларов. В качестве вознаграждения. Наверное, нужно решить этот вопрос и отпустить Нел… Сэнди. Вы можете вычесть эту сумму из моих комиссионных.
– Мм, – говорит миссис Амато. – Большая сумма за такой пустяк.
– Знаете, не надо мне никаких денег, – запинаясь, говорит Сэнди. – Будем считать, я просто сделала доброе дело. Была рада помочь!
– Не спеши, дорогая. Дай взрослым закончить разговор.
– Нет-нет, честное слово, мне нужно…
– Останься, – говорит Рико, обнажая зубы в фальшивой улыбке.
Напряжение у Билли внутри нарастает, и она не может с ним справиться. Серые тучи, проливающиеся дождем. Солнце проглядывает сквозь них. Грибной дождь. Этот знак ведь говорит об удаче, да?
– Миссис Амато, при всем своем уважении, ситуация и без того уже сложная… – пытается Билли, выуживая слова сквозь ил и песок.
– Все говорит о том. Где груз, Билли?
– Моя сестра. Она струхнула. И забрала его. – Она сама слышит, как неубедительно это звучит.
– Ваша сестра? – вздрагивает Сэнди. – Вы мне не говорили…
– Но дело можно спасти, – перебивает ее Билли. Еще можно. Защищаясь от яркого света, она прикрывает глаза ладонью, растопырив пальцы. – Коул запаниковала и удрала. Но она знала план. Она будет его придерживаться. И во внедорожнике «маячок», правильно? Значит, мы можем ее выследить, и я ее верну. Никаких проблем.
– Было здорово познакомиться с вами со всеми, но мне правда нужно… септики… – недоговаривает ежик.
– Она мне очень помогла. Нельзя ли разобраться с ней? И сосредоточиться на насущном.
– Билли, а тебе нужна помощь? – говорит миссис Амато, ставя стакан. Крохотные пузырьки поднимаются к поверхности, увлекаемые своими собственными течениями.
Сосредоточься, черт возьми!
– Нет. Если мы сможем проследить за машиной, я ее найду. И верну. Верьте мне.
– Может быть, тебе нужен пистолет? Это тебе поможет? – Деготь в голосе миссис А. становится все более елейным. Так будет проще тебя утопить, дорогая.
– На самом деле в этом нет необходимости.
– Но твоя сестра напала на тебя. Тебе нужна защита. Этой женщине нужен пистолет, ты не согласна, Рико?
– Да, миссис Амато. Я считаю, все должны быть вооружены, для собственного спокойствия.
– Право, я…
– Дай ей пистолет, Рико.
Телохранитель лезет за пазуху рукой с разноцветными пальцами, расстегивает кобуру и протягивает пистолет рукояткой вперед, вкладывая его Билли в руки.
– Ой! – восклицает Сэнди, выпучив глаза, словно никогда прежде не видела огнестрельное оружие. – О нет! – Она непроизвольно делает шаг назад и поскальзывается на мокрых плитках.
Билли смущена тяжестью пистолета, внезапно оказавшегося у нее в руках. Она едва не роняет его от неожиданности.
– Что? Нет, пистолет мне не нужен. – Она отпихивает пистолет. – Он мне не нужен.
– Пистолет ей не нужен, – пожимает плечами Рико. Она делает движение, чтобы убрать его обратно в кобуру. Сэнди пятится назад к двери, подняв руки. Все должны сохранять спокойствие. И тут, словно спохватившись, словно поддавшись внезапному порыву, Рико поднимает пистолет, черная сталь неподвижна в ее радужных пальцах, в обеих руках, и нажимает на спусковой крючок. Оглушительный грохот выстрела, словно Билли хорошенько огрели по голове. Снова огрели по голове.
– Твою мать! Это что такое, твою мать! – Она приседает, инстинктивно вскидывая руки, чтобы защитить голову. Ее пальцы натыкаются на оторванный кусок кожи. И в это мгновение она объединяет одно с другим. Ее застрелили.
Ее застрелили.
Ее застрелили.
Но стреляли не в нее.
Стреляли в Сэнди, ассенизатора. Ее отбросило назад к шезлонгу у бассейна, штанина комбинезона задралась, обнажив голую кожу, одна ступня в мокром носке вытянута словно у балерины. Вместо лица красное месиво. Билли ничего не понимает. Игра перспективы. Картофельное пюре с томатным соусом, как в детстве. «Как вы можете это есть?» – спрашивал папа.