Много лет назад, когда доктор Дженсен и Кеттеринг были студентами университета, они посетили старика, с которым Кеттеринг познакомился в одном из баров Чайнатауна. Это был занятный человек, одного взгляда на которого хватало, чтобы почувствовать, что он является источником зла, хотя ничто в его внешности об этом не говорило. Звали его Во Линь, и он заявлял, что чудовищно стар. Это не было похоже на ложь. Кеттеринг согласился поставлять ему лабораторных животных, главным образом ягнят и цыплят, хотя старик и не говорил, для чего ему нужны эти животные. Дженсену не очень понравилась эта затея, но затея была не его, а Кеттеринга, а тот никаких вопросов не задавал.
Старик в свое время был машинистом – водил поезда, как он сказал, не воображаемые, а настоящие. Но ему надоело это занятие. Он жил на набережной в полузаброшенном складском сооружении, разделяя его с летучими мышами, совами и воронами. Передние помещения склада были заставлены проржавевшими механизмами, догнивающими останками разобранного луна-парка, принесенными сюда много лет назад и оставленными разрушаться под воздействием океанского воздуха.
Часть крыши провалилась, окна были выбиты или висели на петлях. Плети ежевики и плюща поддерживали наклонившиеся стены, которые представляли собой поеденные термитами оболочки не крепче бумаги, и ветер нередко свистел в термитных ходах, и эти звуки напоминали пустую музыку бамбуковой флейты. Этот человек был алхимиком, и он умирал. Судя по его виду, он, возможно, уже и умер не один раз, но был возвращен к жизни каким-то чудодейственным средством.
Они прошли по разрушенному складу в широкое пустое помещение на сваях с окнами, выходящими на океан. Через пыльное стекло окна можно было разглядеть совсем рядом со складом мостки, по которым проходили железнодорожные пути, холодный прилив, бурлящий внизу, и каменистые островки, плывущие по бухте и видимые сквозь пыльное стекло окна. Туман, казалось, вплывал внутрь в разбитые окна, а через проломленную крышу комната наполнялась влажным морским воздухом и запахом смолы, соленых брызг и засохших водорослей. Доносились сюда издалека на крыльях ветра и паровозные гудки, хотя ни Дженсен, ни Кеттеринг не могли поклясться, что это всего лишь не свист ветра в термитных ходах.
Туман, вихрящийся в комнате, плыл к затянутому материей потолку и рассеивался, как пар; все время, что они провели там в ожидании, прислушиваясь к каждому звуку, до них через сваи доносились звуки донных волн в бухте, постукивание перекатывающихся камней и раковин по прибрежному галечнику. Сочетание похожего на пар тумана и призрачных гудков вкупе с постоянным шорохом и постукиванием океана создавали впечатление железнодорожного депо. Потом (хотя вполне вероятно, что это была только игра его воображения) ему показалось, что склад – не что иное, как музей паровых машин, локомотивов, каллиоп и двигателей, и все сооружение сотрясается и постукивает на том месте, где стоит, словно в каком-то колдовском превращении само уподоблялось находящимся в нем диковинам.
Потом ветер стих, море успокоилось, туман сошел, и они снова стояли в заброшенном, пришедшем в упадок складе. В конечном счете все это было только игрой воображения. И все же позднее на той неделе, когда они вдвоем проезжали по набережной, никакого складского сооружения они там не увидели, хотя железнодорожный мостик оставался на своем месте, его сваи уходили в землю бухты и ниже линии прилива были покрыты мидиями, рачками и морскими звездами.
Кеттеринг сдуру решил, что складское сооружение каким-то необъяснимым образом было поездом, а с ним вместе и луна-парк, и все это, по существу, было одним и тем же. Правда, Кеттеринг всегда был мистиком. Старик больше в город не возвращался, пока они были там, хотя Дженсен увидел его двенадцать лет спустя в Рио-Делле во время солнцеворота. В тот год старик Пинкерд вернулся из мертвых и заправлял в луна-парке – то было дело рук Во Линя, – но сказал, что это в последний раз. Он от этих дел устал; помимо луна-парка ему приходилось брать на себя еще кое-какие обязательства, а у него, мол, на это уже не хватает духа.
История, рассказанная доктором Дженсеном, не очень прояснила ситуацию, и когда Джек сообщил доктору о поезде этой ночью, тот только пожал плечами. «А я что говорю?» – ответил он, словно в этом и состояло убедительное объяснение, после чего вернулся к наблюдению за крабами – прошли еще не все, и время от времени появлялись опоздавшие. Он, казалось, не был склонен к разговору. В этот момент появился Скизикс, он доедал пончик и пребывал в крайней степени возбуждения. Один из рыбаков поймал кое-что, запутавшееся в его сети на мелководье. Скизикс не стал говорить, что это такое. Он покачал головой, улыбнулся и, надувшись от собственной значимости, пошел по тропинке следом за Джеком – они оба поспешили в деревню увидеть улов. Доктор Дженсен же остался разглядывать море через свою трубу.