Не одна, конечно минута, но и не как у нас. Выложив заказанное мной на прилавок, Генрих поинтересовался:
— Что‑то еще?
— А есть ли у вас ткань на портянки? — озадачил я его.
— Портянки? — не понял он.
— Ну, куски мягкой плотной ткани таких примерно размеров, — и я показал нужные размеры на прилавки и изобразил наматывание портянки и одевание сапога. Посмотрев очень внимательно, что‑то прикинув, сказал:
— О, я понял! Э–э русиш portyanki. Увы, нет.
Прикинув чем можно заменить портянки. И меня осенило.
— А типа «секонд хэнд» есть что‑нибудь. Ну, списанное обмундирование.
Немного подумав, Генрих ответил.
— Айн минуте! — и направился к своей подсобке.
Он вернулся достаточно быстро, нагруженный связанными пачками униформы, футболки, майки, рубашки, даже шорты камуфляжных и однотонных расцветок.
— Не прошли отбор в армии на качество, вот и продаем для ветоши на вес, — привычно расхваливал свой товар, раскладывая на прилавке.
Тут он заметил, как я уперся взглядом в выложенные на прилавок тельники почему‑то в какую‑то странную сине–зеленую полосочку. Предваряя мой вопрос, Генрих сказал:
— А эти тельняшки у нас со складов длительного хранения. Нарушили условия хранения — вот и результат. Но ткань не испортилась. Посмотрите.
Я автоматически взял — нормальный двойной вязки тельник. Очень даже нечего, а что сине–зеленый, так, то гражданский вариант специально для «осваивателей» Северных территорий. Сразу откинул всю упаковку.
Разбирая дальше принесенную Генрихом некондицию, заметил Егерю:
— По такой смешной цене можно набрать рабочей одежды, жаль, что Григорьича нет — он бы оценил.
— Молчи, а то услышат, кому не нужно.
— Чего не нужно? — спросила его подошедшая жена Егеря Линда.
Дальше немая сцена с участием Егеря и его жены.
Театр мимики и жестов. Жесты порой не очень понятны, а порой выглядят не цензурными.
Тут жена Егеря увидела, что твориться на прилавке и своим чутьем настоящей женщины определила свои приоритеты. Егерь попытался ее отвлечь, но… не удалось.
Появился Генрих с очередным тюком и сразу сообразив в чем дело, ответил на незаданный вопрос о статусе и стоимости лежащих на прилавке кучи различной одежды.
Сразу оценив ситуацию, Линда отправила гонца, то есть Егеря к нашей бабской части коллектива. А сама, не теряя времени даром «прижала» Генриха по поводу всего возможного ассортимента из списанного обмундирования — и ему еще не раз пришлось бегать в подсобку, в его‑то возрасте. Вот же «жестокосердные женщины».
Я тем временем отобрал по упаковке футболок, маек, двух видов тельников, рубашек, шорты двух видов по паре штук, упаковку брюк, похожих на некрашеные джинсы, с дюжину разных комплектов униформы на свой размер. На будущее пригодится. Короче, понабрал всего и очень много.
И тут появилась толпа «страждущих» — это подошло подкрепление к егеровской жене — наши женщины, среди которых я заметил Григорьича и замахал рукой, подзывая к себе.
Подошедший Григорьич спросил, усмехаясь:
— Ты чего тут откопал, что все наше бабье на второй круг сюда понеслось с криками: «Кулибин опять чего‑то нашел»?
— Не надо слов — просто оцени, — сказал я, показывая кейс. — Он из‑под просроченной аптечки и стоит лишь 5% от стоимости. Герметично закрывается. При здешней пылюке необходимая вещь, — рекламировал я Григорьичу, осматривающему кейс со всех сторон. Решив что‑то для себя, Григорьич обратился к снующему, как челнок между подсобкой и прилавком, Генриху.
— Мне бы таких четыре штуки.
Кивнул в ответ, он опять исчез в подсобке. Загоняли бабы старика.
— Я еще из списанной униформы набрал себе рабочей одежды. По весу — как в «секонд хэнде», — добавил я информации.
Оглядев свою набравшуюся кучку, спросил у появившегося Генриха с четырьмя кейсами:
— А можно все это богатство — обвел я рукой получившуюся кучку — куда‑нибудь упаковать?
И тут бабская составляющая навострила ушки — что там еще Генрих предложит.
— Конечно! — сказал Генрих и опять исчез в своей необъятной подсобке и вынес две объемных брезентовых мешка с ручками для переноски, видимо из‑под амуниции или обмундирования.
— Подойдет?
— Да, подойдет. Мне еще две таких, пожалуйста.
— И мне две! — поддержал меня Григорьич, рассматривая принесенный Генрихом мешок.
— И нам! — раздались женские требования.
Оценивающе посмотрел на росшую возле каждой из женщин стопку одежды, и сделав для себя какие‑то выводы опять исчез в подсобке.
На этот раз Генрих задержался дольше обычного. Видимо освобождал мешки от одежды или амуниции. Вынес с десяток этих мешков и несколько стопок с одеждой. Выложил все это на прилавок к женщинам. Прихватив еще пару мешков вернулся ко мне. Аккуратно все сложил в два мешка и пошел к весам.