Прозоров Александр
Земля мертвых (Боярская сотня - 1) (фрагмент)
Александр Прозоров
ЗЕМЛЯ МЕРТВЫХ
"Боярская сотня" #1
[фрагмент]
Задача мастера
Свой меч Костя Росин вложил в ножны, аккуратно завернул в тряпицу и уложил в длинный боковой карман рюкзака. Боевой топорик - в карман с другой стороны. Ну, а что касается щита - то этот диск метрового диаметра спрятать все равно невозможно. С ярко начищенным медным умбоном1, с рисунком черной оскаленной медвежьей пасти на алой мешковине он издалека привлекал с себе внимание всех прохожих, но тут уж ничего не попишешь, придется терпеть. Впрочем, висящий на плече щит при поездке в метро или автобусе был отличным подспорьем - с его помощью Костя и толпу без труда раздвигал и, закрыв им угол салона, легко отгораживался от всеобщей толкотни. Броню Костя тоже уложил в рюкзак, а вот поножи укрепил на голени и спрятал под брюками - а то вечно в толпе кто-нибудь норовит по ноге стукнуть. Широкий ремень с поясным набором не особенно отличался от ремней всякого рода штангистов-металлистов - впрочем, под курткой его все равно не видно. Два тонких шерстяных одеяла хорошо легли к спине, за ними Росин спрятал островерхий шишакi, собачий малахай2, поверх уложил длинную красную рубаху, годную на все случаи жизни, шелковые шаровары, чистую рубашку и галстук. В наружный карман запихнул кресало, зажигалку, упаковку сухого горючего на случай дождя, сверху - аптечку, состоящую в основном из бинтов, жгутов и стрептоцида на случай рубленых ран или открытых переломов; аспирина от простуды и укропной воды от неизбежного похмелья. - Вроде, все... - Константин осмотрелся. На креслах, диване, столе ничего заготовленного в поход не осталось, ничего не забыл, все уместилось в недра пухлого зеленого "Ермака". А, нет! Телефон... Росин повесил сотовый телефон на пояс, между кистенемii и охотничьим ножом, сходил на кухню, перекрыл идущий к плите газ, кран стиральной машины, потом выключил пакетник электросчетчика. Кажется, теперь все в порядке. Протечь или замкнуть ничего не может, а дней через пять он вернется - если, конечно, его не подстрелит ливонский арбалетчик или не проткнет длинная татарская стрела. Константин закинул рюкзак за спину, повесил на плечо щит, крутанул колесики на панели блока сигнализации и вышел на лестничную площадку. До битвы на Неве оставалось немногим больше суток.
Ополченцы собирались на Финляндском вокзале, у паровоза. От группы людей со щитами прочие пассажиры шарахались на добрый десяток метров, и вокруг будущих воинов образовалось изрядное свободное пространство. Хорошо обыватели не знали, что в чехлах для удочек скрываются не бамбуковые удилища, а длинные тяжелые копья и тугие луки - а то ведь и вовсе войти бы на вокзал побоялись. - Привет, Юра, - поздоровался Росин с высоким, русым широкоплечим парнем, под легкой тренировочной курткой которого поблескивала бронзовая кирасаiii. - Тебе не жарко в железе ходить? - Ништо, мастер, - пожав протянутую руку, отмахнулся великан. - В рюкзак, зараза, не лазит. Вообще-то звание "мастера" Косте не нравилось. Отдавало от этого чем-то немецким, орденским. А то и вовсе японским. Этак приличного человека за "сэнсэя" какого-нибудь принять могут. Но так уж сложилось - не председателем же ему именоваться? - Сам ковал, ополченец, - усмехнулся Росин, - себя и вини. - Че, железо крепкое, - пожал плечами Юра. - Инструменталка. Юра Симоненко работал водителем в седьмом автобусном парке. В парке имелась своя кузня, с местными работягами Симоненко сошелся довольно хорошо, руки у него росли из нужного места - а потому великан никакого вооружения и брони не покупал, все делал сам. И не только для себя, но и чужие заказы выполнял. А вот Сережа Малохин, учитель истории из триста пятьдесят шестой школы, кроме способности ответить практически на любой вопрос по десятому-двенадцатому векам, не умел ничего, и практически все оружие и обмундирование был вынужден покупать, благо для своих это обычно делалось раза в три дешевле, чем для "чужаков", - мастер поздоровался с худощавым мужчиной в джинсовом костюме. - Зато Малохин отлично фехтовал на копьях и алебардах3, легко укладывая на землю парней, внешне куда более крепких. Впрочем, символом хрупкости и изящности отряда "Черного Шатуна" была Юленька, девушка неполных двадцати пяти лет с большой сумкой через плечо. У нее в чехле для удочек прятались высокий углепластиковый лук и два десятка стрел с разными наконечниками. Когда-то она смогла пробиться в сборную Союза по стрельбе, но высоких результатов не достигла и в конце концов бросила большой спорт. - Долго еще нам тут париться мастер? - поинтересовалась Юля, приспустив большие темные очки. - У меня скоро нос облезет. - Сейчас едем, - Росин бегло оглядел остальных ополченцев. Похоже, собрались все. Три десятка человек, из которых только несколько незнакомых лиц. Как обычно, кто-то прихватил друзей, кто-то жену-детей, кто-то подружку. В глаза бросилась яркая блондинка в коротком ярко-алом платье, но расспрашивать, кто она и откуда Костя не стал. - Лекарь здесь? - Юшкин, что ли? Здесь, - кивнула Юля, - за мороженым побежал. Вон его котомка лежит. Лепистрада Юшкина, в миру участкового врача, по вполне понятной причине все называли по фамилии. За что родители наградили своего сына таким именем, и каково с ним жить, Росин не знал - лекарь не любил разговоров на эту тему. Железа Юшкин тоже не любил, ограничиваясь в тренировках только рукопашным боем, а в одежде - жутко напоминающим выцветшую буденовку суконным куколем, обычной косухой4, с которой спорол молнию, застежки в виде кнопок и прочие атрибуты современности, заменив их пуговицами и большой фибулойiv на плече. Зато он имел врачебный диплом и хорошие навыки в оказании первой помощи. - Внимание, слушайте сюда! - у мастера появилось нездоровое желание постучать мечом по щиту, чтобы перекрыть гомон ополченцев, но, увы, оружие было хорошо спрятано. - Берем билеты до четвертой зоны. Кировский поезд, остановка "Станция Келыма". Это первая стоянка сразу за Невой. Электричка отправляется через пятнадцать минут. Всем понятно?! Тогда встречаемся в пятом вагоне. Уже в поезде ополченцы начали потихоньку облачаться в доспехи. Не по-настоящему, а так, для показухи, поверх обычной одежды - не догола же в общем вагоне раздеваться! Прочие пассажиры, видя как их соседи застегивают кирасы, вешают себе на ремни длинные ножи, затыкают за пояс топорики, проверяют остроту широких обоюдоострых мечей, надевают шеломы и мисюркиv, предпочли потихоньку перебраться в соседние вагоны. Росин тоже извлек из рюкзака свой куякvi и надел его через голову прямо поверх рубашки. Бронь он изготовил сам: попросил ребят из лаборатории Опытного завода нарезать пластин из нержавейки, после чего нашил их на жилетку из тонкого брезента так, чтобы верхние пластины ложились внахлест на нижние. При толщине пластин в полтора миллиметра куяк хорошо держал скользящие удары, мог остановить пущенную издалека стрелу, вынести несильный тычок мечом или копьем. Увы, наплечники оказались коротковаты, и между наручнями и верхними пластинами оставалось сантиметров двадцать незащищенной руки. Зато переливалась нержавейка так, словно доспех был изготовлен не из металла, а из маленьких зеркал. На платформу дружина Черного Шатуна вышла сверкая шлемами и шишаками, кольчугами и пластинчатыми рубахами. "И бе видете страшно в голых доспехах, яко вода солнцу светло сияющу", как описывала это зрелище Лаврентьевская летопись. Правда, большинство ополченцев металлические доспехи "не тянули", и обходилось обычными стеганками - кожаными или просто суконными куртками, под подкладку которых плотно набивалась вата или волос, после чего одежка многократно прошивалась суровой ниткой или проволокой. В бою такая "тряпичная броня" защищала ненамного хуже металлического, но вот внешний вид у нее - не тот, не тот. Поэтому в парадном строю "суконщиков" прятали внутрь или в задние ряды, чтобы дружина выглядела могучей и устрашающей. Колонной по три отряд Черного Шатуна спустился по ступенькам на узкую пыльную дорожку, еще носящую следы былого асфальта, прошел вдоль высоких металлических оград, защищающих зеленые от морковной ботвы и разлапистых капустных кочаном огороды, свернул к пионерскому лагерю. Точнее, бывшему пионерскому лагерю - а ныне ведомственному, Октябрьской железной дороги. У богатых свои причуды: территорию лагеря огораживала трехметровая решетка из прутьев сантиметровой толщины, выполненных в виде остроконечных пик. Вдалеке, за футбольным полем и широкой полосой из высоких, вековых лип белели трехэтажные кирпичные корпуса. - Еще, еще идут! - послышался звонкий крик и к прутьям моментально прилипло полсотни мальчишек и девчонок возрастом от восьми до четырнадцати лет. - Дядь, дай меч подержать! Дядь, дядь, а пулеметом ваши латы пробить можно? Дядь, а вы за белых или за красных? Ратники спокойно двигались дальше, хорошо зная по опыту - начнешь такой мальчишеской ватаге отвечать, только на глупые насмешки нарвешься. Друзья и знакомые, поехавшие вместе с отрядом, шли немного позади, образуя нестройную толпу, "обоз" - как иногда в шутку называли их дружинники. Девушка в алом платье тут же привлекла внимание пацанов и они восторженно загомонили: - Тетка, тетка, у тебя трусы торчат! Дай за сиську подержаться! Смотри, смотри, какая задница. Да не у тебя! Ишь, обрадовалась... - Это Юля остановилась и неторопливо достала из колчана лук. - Хочешь, ухо прострелю? - предложила спортсменка сразу всей ватаге и положила стрелу на тетиву. - Только головой не дергай, а то во лбу дырка останется. Мальчишки моментально прыснули в заросли барбариса. Юля разочарованно цыкнула зубом, но лука не опустила. Временами то из ветвей кустарника, то из-за бетонных столбов ограды высовывалась чья-то голова, но стоило девушке повернуться, как цель тут же исчезала. Выждав, пока "обоз" уйдет метров на сто, лучница спрятала оружие и пустилась догонять отряд. Территория лагеря упиралась в широкую полосу отчуждения под линией электропередач, а следом начинались дачные участки. Здесь за дружиной тоже увязались мальчишки, но куда меньшим числом. Глаза у них светились любопытством и искренним восторгом. - Дяденька, вы рыцарь? - поинтересовалась у Росина голубоглазая девчушка. - Я русич! - гордо поправил Костя. - Ты меня с басурманами не путай! - Тогда почему вы весь железный? - На битву иду, чадо, берега Невы защищать. - А можно мне с вами? - Если родители отпустят, приходи, - разрешил Росин. - Нам каждый человек дорог. Девчонка радостно пискнула и быстро-быстро затопала сандалиями по пыльной тропинке. Садовые участки заканчивались у Кировского шоссе, а за ним, до самой Невы, раскинулся широкий луг. Его разделяла надвое широкая, заросшая бурьяном канава - то ли оросительная, то ли сточная. На поле выше по течению уже стояло полтора десятка больших белых шатров, еще выше, вдоль низких ивовых зарослей - столько же вигвамов. Вигвамы от шатров отделяла площадка, огороженная низкой, в две жерди, изгородью. Там, хищно кружась друг напротив друга, дрались на топорах двое латников. Грохот от ударов в щиты раскатывался на сотни метров. У изгороди толпились женщины в свитах, поневах и малицах, и ребятня - в джинсах, футболках, в шортах. На стороне поля ниже по течению начиналась цивилизация: здесь имелись две большие армейские палатки, полевая кухня, автобус, три грязных по крышу жигуленка и один джип, а вдоль самого берега торчало три зеленых щита, сообщающих, что "Лимонад "Тархун" - единственный напиток из натуральных трав". - Ну вот, ливонцы уже здесь, - плечистый Юра вышел из строя, скинул на траву вещмешок и недовольно почесал кирасу под левым соском. - Опять лучшее место заняли. - Зато викингов пока нет, - утешил его Росин. - Устраивайтесь у воды, перед рекламой, а "Глаз Одина" пусть ютится, где хочет. Сам Костя прямым ходом направился к джипу - изрядно потрепанному "Ланд-Крузеру" с помятым левым крылом: - Эй, Миша, ты здесь? - Здесь я, мастер, - послышался голос от одной из палаток. На свет вышел воин в ерихонкеvii и бахтерцеviii с длинной кольчужной юбкой, с висящими на ремне кривым длинным ятаганомix и шестоперомx, и обутый в красные сафьяновые сапоги5. Михаил Немеровский, хозяин небольшой строительной фирмы, не имел возможности регулярно посещать тренировки, зато вполне мог позволить себе заказать совершенно аутентичный доспех, вооружение, сапоги, единственный в дружине имел официальное разрешение на ношение всей этой красоты, а кроме того - имел массу знакомых в самых неожиданных местах и организациях. В большинстве случаев именно он находил способы сделать игры и фестивали если не доходными, то по крайней мере не убыточными, получал всякие разрешения и заботился о множестве важных мелочей, без которых фестивалю не выжить. - Это что за ужас такой, Миш? - указал Росин на рекламные плакаты, перед которыми начали вырастать купола синих, оранжевых и желтых палаток. - Это "Тархун", мастер, - ничуть не смутился Немеровский. - Помимо этих плакатов мы с них имеем три мешка пшенки, мешок гречи и пять мешков риса, ящик масла и два ящика тушенки для полевой кухни, оплату аренды совхозного луга, гарантии для кировской администрации и целый грузовик упаковок с бутылками. Они за палаткой мастеров сложены. Надо, кстати, лимонад ливонцам и индейцам раздать: я обещал, что когда туристы приедут или телевизионщики, все будут пить только эту зеленую жидкость. Иначе неустойку платить придется. - Ладно, раздадим, - согласился Росин. Похоже, зеленые плакаты у воды уже окупили все затраты на фестиваль. Ради этого можно и травяную настойку пососать. - Военные две палатки дали, - продолжил свой отчет ратник. - В одну я нам пару раскладушек поставил, а вторую вам под штаб отдам. Надо только пластырь медицинский со всех аптечек стрясти и буквы наклеить. Еще полевую кухню привезли, на три дня. Потом отдать придется. - А солдат не дали? - Нет, не дали, - разочарованно развел руками Немеровский. - Самим, говорят, не хватает. Но я трех бомжей по дороге подобрал. Они за харч и бутылку водки на нос весь фестиваль вкалывать готовы. Сейчас яму роют, за кустами. Обнесем брезентом, будет сортир. А то, если под кусты бегать, тут к утру все вокруг провоняет. Полигон-то маленький... Чего, другого места выбрать не могли? - Это телевизионщики, - вздохнул Костя. - Хотят заснять высадку шведов на берега Невы, а потом разгром их князем Александром Невским. Дата какая-то круглая у епархии, юбилей. Вот и стараются. - А почему именно здесь? Он ведь верст десять ниже по течению католиков рубал? - Единственное свободное место на реке осталось, - усмехнулся мастер. Все остальное или застроить успели, или запакостить. Не похоже на дикие чухонские леса. - Не похоже, - согласился ратник. - Кстати, а кто шведа играть будет? - Завтра с Новгорода два ботика обещали подойти, ушкуйники. И еще с Питера, с яхт-клуба пара лодок должна подняться. Есть у них там что-то историческое. Я так думаю, новгородцам шведов изображать придется. В крайнем случае, дадим им кого-то из своих для толпы. Ливонцы дружину Александра Невского играть станут. Мы, как я и предупреждал, изображаем вепское ополчение. То есть, кто в доспехах - суздальскую дружину, а кто в стеганках - ополчение. А индейцы: это местное население. Чухонцы. Как они на самом деле выглядели, никто не знает - может, именно такими и были. Когда все соберутся, проведем совет мастеров, и распределим людей окончательно. Телевидение только после полудня появится, успеем. - Нет, так нечестно, - замотал головой Михаил. - Как это: ливонцы княжескую дружину изображают?! За князя мы должны биться! - Не получится, - покачал головой мастер. - У ливонцев и оружие однообразней, и доспехов больше, да и дисциплины тоже. Суздальцы победнее, у них можно и пересортицу стерпеть. - А доспех? У них доспехи на рыцарский манер! Любой поймет, что лажу гоним! - Если говорить о доспехах, - улыбнулся Росин. - То тебе вообще нужно в тылу сидеть и не высовываться. Твой бахтерец только в семнадцатом веке появился. - В шестнадцатом! - Да хоть в пятнадцатом! Битва на Неве произошла в тысяча двести сороковом году. Никаких бахтерцов тогда и в помине не было. - Куяков тоже, - попытался парировать Немеровский, но мастер в ответ только рассмеялся: - Так я в дружину Александра Невского и не рвусь. Так что, Миша, или соглашайся на суздальца, или я тебя вообще к шведам причислю. - А давай иначе, Костя, - хитро прищурился ратник. - Ливонцев посадим на корабли как шведов, ушкуйники будут суздальцами, мы - дружиной Новгородской, индейцы ополчением, а хиппи - чухонцами? - Где ты столько хиппи наберешь, Миша? - Да их тут уже больше десятка бродит! Хиппи являли собой прямое доказательство самозарождения жизни на Земле. Если в Средние века ученые считали, что черви самозарождаются в тухнущем мясе, а мыши - в оставленных надолго мусорных кучах, то хиппи неизбежно возникали на каждой игре или фестивале возле полевой кухни, у палаточных лагерей, у костров. Причем их никто не привозил - они явно самозарождались прямо на месте, обвешанные амулетиками, бусами и прочими побрякушками, замотанные в платки, с длинными грязными волосами и неизменными "косяками" в зубах. Иногда хиппи удавалось пристроить к делу - изображать ленивое местное население или непонятных призраков и духов, иногда они просто путались под ногами, тихие, вялые, беззлобные и безразличные. Что интересно, панки или металлисты на полигонах не появлялись практически никогда - хотя им, вроде бы, сам бог велел доспехами побренчать. Разумеется, помаячить на заднем фоне во время разворачивания основных событий хиппи могли, но... - Индейцы воевать не станут, - покачал головой Росин. - Не первый раз встречаемся. Индейское племя, стоящее на дальней опушке, можно было считать самым настоящим: несколько лет назад они побратались с индейцами варроу, живущими то ли в Венесуэле, то ли в Суринаме, и вроде бы даже взяли себе в жены представительниц этого народа, отправив своих девушек взамен. Временами племя варроу (местный клан) кочевало, перемещаясь по просторам Карелии и Архангельской области, иногда разбредалось по городским домам. А может, между "оседлыми" и "кочевыми" индейцами шла постоянная ротация Росин не знал. Время от времени индейцы появлялись на игровых полигонах, ставили свои вигвамы и невозмутимо жили, придавая своим существованием неповторимый натурализм происходящим вокруг событиям. Время от времени "ролевики" пытались втравить их в свои игры, но старейшины с достоинством отвечали: - Индейцы в войну не играют. Если индеец хочет воевать, он едет на войну, - и небрежно потряхивали привязанными к поясам скальпами. В чем истинный смысл их слов, Костя Росин понял только тогда, когда в выпуске новостей заметил неподалеку от одной из горных застав обычный неброский кунг6, рядом со входом в который стоял знакомый родовой шест. Став приглядываться более внимательно, он как-то разглядел за выступающим перед журналистами генералом Казанцевым паренька, к автомату которого, к прикладу, изолентой было примотано два птичьих пера. Похоже, индейцы и вправду время от времени ездили "на войну". Разумеется, в патриотических клубах многие прошли через войну: кто-то помнил Афганистан, многие вынесли мясорубку Чечни, кое-кто даже ездил добровольцем в Приднестровье, а то и в Сербию, но... Одно дело воевать по приказу, за идею, даже за деньги, и совсем другое - поехать на нее за скальпом. Поехать на войну в отпуск, отдохнуть и развлечься, украшение себе на пояс получить. Такие вот игрушки... У Немеровского в кармане запищал телефон. Тот выдернул трубку, прислонил к уху, привычно уходя в сторону от недавнего собеседника. - Что? Ага, понял... Михаил отключил "трубу", несколько раз рассеянным жестом попытался убрать ее в нагрудный карман бахтерца, потом спохватился и повесил в чехол на ремне. Кивнул Росину: - Чего смеешься? - Ты бы видел себя со стороны, Миша. Русский латник в доспехах и с "сотовым" в руке. Копья в другую руку не хватало... - Ладно, - отмахнулся Немеровский. - Не в горн же мне дудеть. А звонили по делу: предупредили, что туристы едут, англичане. Надо наших поднимать, потасовку небольшую устроить. А ливонцы в пролете, заезд на поляну с этой стороны проходит. Пусть индианок соблазняют. О, черт! Лимонад раздать забыл! Миша побежал к ближайшей группе ополченцев и принялся что-то торопливо объяснять, размахивая шестопером. Росин вспомнил, что эта палица когда-то считалась символом власти и усмехнулся. Непорядок: он, председатель клуба, с мечом да топориком ходит, а простой ратник - с шестопером. Надо его хоть десятником сделать! По Неве, старательно пыхтя, маленький черный буксир заталкивал вверх по течению покрашенную в рыжий цвет баржу. Мастер посмотрел на нее, на навигационные буи и маячки, на кирпичные дачи на том берегу и на островке у противоположного берега, и подумал о том, что рекламные щиты "Тархуна" на фоне всего этого безобразия выглядят не столь уж и нелепо.