Пела, оказывается, та самая девушка в коротком алом платье, еще днем обратившая на себя внимание мастера. Пела легко, без напряжения, сидя на чьей-то стеганке и прикрыв ноги выделенной кем-то курткой. - Знакомьтесь, мастер, - прижав ладонью струны гитары, окликнул Росина Игорь Картышов, бывший танкист, прошедший Афганистан и Чечню, горевший и на чужбине и на родине, но тем не менее при первом же сокращении отправленный в запас. Лицо его после ожогов выглядело устрашающе, но характер оставался спокойным до флегматичности. - Племянница моя, Инга. Учится в Москве, в Гнесина, приехала отдохнуть. Хотела познакомиться с принцем, вот я ее с собой и взял. Вокруг костра засмеялись. - А вы что, принц? - встрепенулась Инга. - Предположим, я князь, - сел на траву Костя. - Устраивает? - Нет, Игорь обещал, что настоящий принц будет, без обмана. - Ну, не знаю, - покачал головой Росин. - У славян только князья были, у ливонцев демократия, у викингов ярлы. Даже не знаю, что и предложить. - Так шведы завтра приедут! - вспомнил один из дружинников. - У них конунг, то есть король. А где король, там и маленькие принцы плодятся. - Это мысль, - кивнул Костя. - Вот только порубим мы их всех в капусту. - Зачем? - удивилась певица. - Чтобы не приезжали. Земля-то наша! - Вас послушать, так всех туристов на столбах нужно вешать, - поморщилась Инга. - Чтобы в чужие страны не ездили. Вокруг костра снова взорвался смех. - Так что, Инга, - предложил Росин, - если всех принцев порубаем, на князя согласишься? У меня княжны нет... - Много вас таких, умных, - хмыкнула девушка и отвернулась к дядюшке: - Ты "Лето" помнишь? Игорь кивнул и ударил по струнам:
Холодные тучи по небу плывут, На крыльях печали разлуку несут Еще одно лето простилось со мной, Взмахнув на прощанье косынкой цветной
Зачем это лето в снегах я ждала, Зачем это лето рябиной цвела...
Хотя темп песни был весьма бодрым и веселым, Росин почувствовал, как у него слипаются глаза. Сегодняшний день получился долгим и трудным, выпитая пополам с "тархуном" водка оказалась последним штрихом, уже неподъемной для организма тяжестью. - Как хочешь, - с деланной обидой поднялся на ноги мастер, ушел в свою палатку и, не обращая внимания на продолжающийся за столом спор, рухнул на незастеленную раскладушку.
Кельмимаа
Шея болела так, словно ему свернули голову, и в первый миг Леша подумал, что он умер, и его бездыханное тело лежит на сырой земле. Правда, уже в следующее мгновение он осознал полную несуразность этой мысли: если он умер, то кто ее думает? Именно поэтому младший сержант Алексей Рубкин, сотрудник кировского РУВД, оперся руками о влажную от росы траву, оторвал голову от корня и осторожно выпрямился. Вывернутую из-за неудобной опоры голову удалось благополучно вернуть в обычное положение, милиционер попытался оглядеться, и сознание захлестнуло новым испугом: ослеп! Все вокруг словно задернула матово-белая пелена, сквозь которую не удавалось разглядеть ничего дальше трех-четырех метров. Младший сержант далеко не сразу осознал, что туман вокруг самый настоящий, природный, сочный и густой; свидетельствующей о наступлении теплого солнечного дня. За прошедшие секунды Рубкин раз пять успел дать себе слово насухо завязать с выпивкой, если с глазами все обойдется и на этот раз. Такое обещание он давал себе довольно часто - но выполнить его все как-то не удавалось. На земле всхрапнули - это Никита Хомяк наслаждался объятиями Морфея, подложив под голову туго свернутый тулуп, и накрывшись куском потертого брезента. При взгляде на собутыльника немедленно прорезалась острая головная боль, и Леша стал пробираться к реке, чтобы засунуть башку в прохладные воды. Сориентироваться в тумане оказалось не так-то просто. Вскоре патрульный обнаружил, что идет вдоль берега - сперва он наткнулся на загородку рыцарского поля для поединков, а чуть дальше - на спящего на надувном матрасе под шерстяным пледом ливонца. Рядом с ландскнехтом лежали короткий широкий меч и бутылка "Тархуна". Милиционер подобрал и то, и другое, откупорил бутылку и выпил ее в несколько глотков. На душе стало немного легче - Леша воткнул меч в землю рядом с головой безмятежно спящего воина и двинулся дальше, приняв значительно левее. Однако вскоре со стороны стоящего на взгорке поселка ему померещились странные звуки: какие-то стуки, испуганные и торжествующие выкрики, трудно различимые из-за расстояния. И вряд ли в пять часов утра это были звуки от строительных работ. После короткого колебания Рыбкин быстрым шагом направился на звук. Но когда он миновал индейские вигвамы и стал продираться сквозь неожиданно густые заросли кустарника, впереди раздался самый настоящий жалобный бабий вой - и патрульный рванулся вперед. Несколько десятков шагов - он пробежал мимо плетня и низкого сарайчика, на углах которого плясали языки пламени и увидел четверых одетых в доспехи бородатых мужчин. Они разложили прямо на низкой стоптанной траве жалобно скулящую обнаженную девушку. Двое держали ее за руки - точнее, просто наступили на руки около запястий, один деловито насиловал, а еще один молча наблюдал за этим зрелищем. - От блин, - тяжело ругнулся Алексей, расстегивая кобуру и доставая своего "Макарова". - Значит, на подвиги все-таки потянуло? Ну-ка, бросьте свои железяги и поднимите руки. Наблюдавший за сценой насилия воин повернул голову на голос, хмыкнул и двинулся навстречу милиционеру, неторопливо вытаскивая из ножен меч. Одежду его составляла длинная кожаная куртка с большими сверкающими дисками на груди и несколькими металлическими пластинами на подоле. Ноги до колен прикрывали серые сапоги, а выше белела голая кожа. Нечесаная голова насильника настолько поросла волосами, что из черных кудрей выглядывали только кончик носа на лице, да сверкали глубоко посаженные узкие глаза. - Стоять! Руки вверх, - повысил голос Рубкин и передернул затвор. - Стой, брось оружие! Стрелять буду!!! Воин все равно приближался, играя узким, чуть изогнутым обнаженным клинком. Патрульный поднял пистолет над головой и выстрелил. Мужчина недоуменно остановился, потом двинулся дальше. Леша выстрелил еще раз. Мужчина опять остановился, вглядываясь в странное оружие, а потом рывком метнулся вперед, вскидывая саблю. Рубкин торопливо выстрелил ему в грудь два раза подряд. От сильных ударов воина откачнуло - но он удержал равновесие и снова тронулся в наступление. Алексей направил оружие на него и принялся давить на спусковой крючок, пока боек сухо не щелкнул в пустое место. От каждого выстрела мужчину откидывало на шаг, еще на шаг, и в конце концов он все-таки упал на спину, широко раскинув руки. Алексей, видя как двое удерживающих девушку насильников сошли с ее ног, торопливо поменял обойму, передернул затвор: - Лежать, лицом вниз! - и, не дожидаясь ответа, сделал несколько выстрелов им по ногам. Оба врага повалились, а последний, сильным ударом в лицо сбив девушку на землю, поднялся, вынул саблю, небрежным движением вспорол обесчещенной жертве живот и повернулся к Рубкину. В этот миг в голове того и вспыхнули слова местного "мастера": "В голову стрелять надо!". Милиционер, раздвинув ноги, словно на тренировке, вкинул пистолет, поймал на мушку переносицу убийцы, и плавно нажал на спусковой крючок. Тах! От головы в стороны полетели кровавые ошметки, а насильник медленно осел вниз. - Вот так! - Рубкин спрятал оружие, оглянулся на вовсю полыхающий сарай, но в первую очередь подошел к раненым бандитам и, грубо перевернув их на живот, быстро завел заскорузлые руки за спину и сковал наручниками. Сказал бы я вам про ваши права, но вы их теперь не имеете. Послышался топот - патрульный повернул голову на звук и увидел еще одного бандита, в металлическом шлеме, кольчуге из больших плоских колец и обмотках. В руках преступник сжимал точно такую же прямую саблю, как и предыдущие. - В магазине они их что ли покупали? - пробормотал Рубкин, доставая штатное оружие. Из-за полыхающего сарая на дорожку выскочило двое пареньков в замшевых штанах и куртках. С тем же презрением к человеческой жизни, что и предыдущий бандит, этот полосонул ближайшего мальчишку своим клинком. Бедолага, так и не успев понять, в чем дело, схватился за горло и рухнул в пыль. Его друг, ловко извернувшись, с разворота ударил воина пяткой в голову. Тот небрежно подставил под удар железную шапку, после чего с силой рубанул поднятую ногу клинком. Второй индеец упал на землю рядом с предыдущим. Алексей, не дожидаясь продолжения, вскинул "Макарова" и с пяти метров несколько раз выстрелил бандиту в лицо. После третьего выстрела тот взмахнул руками и свалился поверх своих жертв. - Сколько же тут этих сумасшедших? - милиционер извлек обойму. В ней оставалось два патрона. Еще один в стволе. Рубкину стало по-настоящему страшно.
Близкие выстрелы разбудили в лагере далеко не всех. Из палатки выскочили милиционеры, принялись крутиться, пытаясь понять в тумане, куда бежать и что происходит. Следом за ними вышел сонный Росин. Поднял голову с тулупа Хомяк. Кто-то зашевелился у костра на берегу, поднялись несколько человек в стане ливонцев. От индейских вигвамов доносился шорох кустов встревоженные мужчины лезли на холм. Еще несколько выстрелов разорвали утренний покой. Все одновременно повернули головы в сторону холма. - Пожар!!! - откинул брезент Никита и со всех ног кинулся к своему дому. Следом устремились патрульные. Костя чуть поотстал, доставая телефон и пытаясь вызвать пожарных - но сотовый почему-то никак не хотел подключаться к линии. Туман продолжал стелиться по поляне и реке, но верхушку холма не скрывал короткая схватка индейцев с чужим латником произошла фактически у всех на глазах. - Серый, Мишку и Вареника убили! - заорали со склона индейцы, начисто забыв, что их вождя зовут Длинное Перо. - Насмерть! - Черт! - Росин убрал телефон и кинулся догонять ментов.
Из сарайчика высунулось двое бородатых мужчин. - Стоять! - скомандовал Рубкин, вскинув пистолет. Неизвестные не подчинились и теперь, после трех совершенных у него на глазах убийств, патрульный выстрелил без малейших колебаний. Тах! - один из бандитов осел вниз. В дверном проеме стал виден испуганно мечущийся в сарайчике поросенок. Тах! - второй, опять же, не поднял руки, а побежал с топором на Алексея. Патрульный выждал, тщательно прицеливаясь, и нажал на спуск: тах! Воин споткнулся и упал. Все, патроны кончились. Распахнулась дверь избы, на улицу выскочило сразу трое бандитов - все бородатые, в округлых металлических шлемах. Двое в доспехах, один в бордовом ватнике. Эти тоже были с топорами. - Вот и все, - понял Рубкин, убрал бесполезный пистолет в кобуру и машинально застегнул. Разбойники, похоже, считали, что кроме них и Алексея в деревне больше никого нет - а потому пробравшиеся вдоль дома индейцы, сняв с плетней длинные слеги, смогли подкрасться сзади и нанести удары по головам двум бандитам. Третий развернулся навстречу к новому врагу - индейцы кинулись бежать. Разбойник попытался их догнать - но навстречу ему поднималось сразу двое вооруженных мужчин, причем один - в пластинчатых доспехах. Леша кинулся к плетню и схватил с него тяжелую слегу. - Никита, брось топор, - посоветовал мастер, глядя, как заметался попавшийся в ловушку враг. - Топорище у тебя короткое, не достанешь. А он тебя срежет. Кистень возьми. Да меться в руку, каску ты ему не пробьешь. - А-а! - бандит кинулся на Хомяка, но милиционер метнул ему в ноги слегу, и сбил врага с ног. Все трое навалились на взбесившегося участника фестиваля, прижали к земле. Рубкин застегнул наручники: - Все! Вот только что с теми двумя делать? - он кивнул на оглушенных слегами грабителей. - У меня "браслетов" больше нет. - У индейцев ремешки спроси. Со стороны реки послышалась беспорядочная стрельба. Все трое кинулись на звук, но их помощь уже не потребовалась - перед двумя милиционерами валялись еще трое бандитов, причем двое подавали признаки жизни. - Степа, дай наручники, - попросил Леша. - У меня там еще двое лежат. Патрульный с лычками сержанта молча протянул подчиненному блестящие "браслеты", а сам повернулся к Росину: - Ну и как вы все это объясните, гражданин мастер? - Это не наши ратники, не наш клуб, - покачал головой Костя. - Я не знаю, что им в голову втемяшилось. - Как это не ваш, если они и при доспехах, и с мечами? - Это палашиxi. - Эй подождите, - растеряно толкнул мастера Никита Хомяк. - А где моя деревня? В самом деле, в горячке схватки никто не обратил внимание на то, что на холме, в окружении сараев, стояло всего лишь две грубо рубленные и крытые дранкойxii избы. Росин растеряно зажевал губу. - Может, мы заблудились? - с надеждой поинтересовался Хомяк. - Где? - развел руками Костя, но на всякий случай оглянулся на лагерь. Нет, лагерь был здесь на месте. А вот деревня на холме - нет. Никита, глядя ему за спину, округлил глаза. - Постойте-постойте... - порыв ветра опять разорвал туманную пелену над водой. - Смотрите! - Что там? - Бакенов нет на реке! И щитов навигационных тоже. А еще на острове и на том берегу дачи стояли. А сейчас сплошной лес колышется. - Ничего, в прокуратуре разберутся, - пообещал сержант. - Пойдемте со мной, понятыми вас пока запишу. А ты Стас, - обратился он к другому своему напарнику, - иди в центральную сообщи, пусть бригаду присылают. - Ага, понял, - патрульный с погонами рядового ушел в сторону просыпающегося лагеря, а оставшиеся люди двинулись в сторону домов. - Ничего не понимаю, - крутил головой Хомяк. - Вот здесь, вместо этих столбов с сетями, стояла хибара буржуя. Рядом Лупаска дом, сруб кирпичом обложенный. Дальше мельничий двор, магазин. Вы же сами магазин видели! Это что шутка, да? Костя, перестань! - Никита, ты за кого меня принимаешь? За Коперфильда? Куда я, по-твоему, кирпичные дома деть могу? - Пошли, пошли, не отставайте! - поторопил их сержант, поднимаясь на приступку перед дверью дома. - Смотрите! - Росин указал на деревянные петли, на которых держалась дощатая дверь. В бревнах был вырезан небольшой паз, туда вставлен деревянный штырь. На штыри и одевались торчащие из двери деревянные "лапки" со сквозными дырами. - Ч-черт, первый раз такое вижу. - Давай, зубы мне не заговаривай, - Степан вошел в дверь и издал возмущенный стон. Росин и Хомяк сунулись следом. Темная изба с затянутыми чем-то, напоминающим пергамент, окнами состояла из одного помещения, в центре которого стояла сложенная из крупных камней большая прямоугольная печь, заваленная сверху грудой тряпья. А на полу лежали мертвые тела: двое мужчин в полотняных рубашках, залитых кровью; женщина, отрубленная голова которой продолжала покачиваться рядом с плечами и, что самое страшное - дети. Четверо детей в возрасте примерно от трех до десяти лет. - Кто это сделал?! - повернулся сержант к Росину, хватаясь за кобуру. Кто это сделал, мастер хренов?! - Что ты на меня орешь?! - повысил голос Костя. - Я тебе что, моххабит недорезанный, детей убивать?! - Твои это! С придурью! Мечами поиграть захотелось! - С ума сошел?! Не могут русские таким заниматься! Да я им сам глотки перегрызу, тварям! На улице они лежат, забыл? Люди все вместе выскочили на пыльную утоптанную землю. Сержант остановился рядом с закованным в наручники бандитом, несколько раз пнул его ботинком в бок: - Ты кто такой? Откуда? - но пленник тихо рычал, что дикий зверь. - А вот здесь, - Хомяк указал на догорающий сарай, - стоял мой дом. С подземным гаражом, два этажа. Три машины кирпича заказывал, не считая фундамента. Ситуация казалась настолько бредовой, что Никита даже не проявлял беспокойства. Ну куда могла исчезнуть целая деревня в несколько дворов? И если ее снесло некое стихийное бедствие, украли инопланетяне, разбомбила авиация НАТО - то кто аккуратно разровнял землю, засадил травой и поставил вместо каменных деревянные дома? - Мастер, вы здесь? - поднялся со стороны реки Игорь Картышов. - Идите ко мне, посмотрите. - Стоп, без меня никуда не ходить! - предупредил сержант, направился ко второму дому, заглянул внутрь и испуганно шарахнулся назад. - Гдатская сила, и здесь тоже... А что у реки? - Пошли, посмотрим, - позвал Игорь, спускаясь обратно к воде. У самого берега, привязанная с толстой березе, покачивалась большая лодка - метров десять в длину, трех в ширину, с высокой мачтой. Никаких надстроек-кают на ней не имелось, но перед мачтой стоял небольшой парусиновый навес. Росин сразу обратил внимание на толстые пеньковые канаты, полотняный парус, на прицепленные к бортам круглые щиты, на лежащие на дне две граненые пищали. Похоже, это судно собирали по всем правилам в каком-то реконструкторском клубе. - Неужели новгородские ушкуйники? - покачал он головой. - Они что, белены объелись? - Кто-кто? - навострил уши сержант. - Утром несколько лодок должно было из Новгорода подойти, - пояснил Росин. - Шведскую высадку изображать. Вот что мы сделаем: Игорь, иди к стоянке "Глаза Одина", попроси их взглянуть на этот кораблик. Может, признают, видели на каком-нибудь сборище. И скажи, пусть все в лагере доспехи оденут. Мало ли еще какие психи объявятся... - Здесь я отдаю приказы! - повысил голос сержант. Игорь кивнул и побежал в сторону поляны. - Ну... - запнулся милиционер, потом зло сплюнул и пошел следом. Лагерь просыпался. Кое-кто еще только потягивался, брел к реке, умываться, предвкушая веселый интересный день, но многие уже знали о случившихся поутру убийствах и озабоченно обсуждали случившееся. Совет надеть доспехи был воспринят как сигнал явной и вполне реальной опасности - впрочем, совершенно правильно. - Степа, центральная не отвечает, - кинулся навстречу командиру патрульный. - Кажется, рация накрылась: вообще ничего не слышно, только треск. - Гдатская сила, этого только не хватает! - выругался сержант. - Ну-ка, дай я попробую... Пока начальник патруля орал в микрофон рации, Росин достал свой сотовый, попытался набрать номер, но телефон упрямо не подключался к линии. Тогда Костя отошел к палатке, потряс за плечо спящего там на раскладушке Немеровского: - Миша, у тебя "труба" с собой? - А-а, мастер? - продрал глаза тот. - С собой. А что? - Вызови "скорую". Скажи, есть раненые. С огнестрельными ранениями. - Огнестрельные?! - сел на постели Миша. - Откуда? - Ты "скорую" вызови, - попросил Росин. - Потом расскажу. На улице вокруг палатки мастеров и рядом с милицейской машиной начала потихоньку собираться толпа. В основном из тех, кто приехал на фестиваль из любопытства или заодно с друзьями. Сержант, наконец, сдался перед бунтом техники, повесил микрофон, поставил ноги на землю и задумчиво почесал голову. - Эй, начальник, - окликнули его из толпы. - Ты хоть объясни, что происходит! А то, говорят, тут чеченцы целый поселок вырезали! - Какие чеченцы? - отмахнулся милиционер. - Ваши же дружки перепились и резню устроили. Стас, давай так: вы с Лехой соберите арестованных в один сарайчик, заприте... Убитых не трогайте, пока бригада не приедет. Ну, ты покарауль задержанных, а Леха пусть любопытных в деревню не пускает, и проследит, чтобы из лагеря никто не ушел до приезда следаков. - Нам тут что, на цепи сидеть? - моментально начали возмущаться в толпе. - У меня собака дома некормленая! - А у меня сегодня деловая встреча! - Спокойно граждане, спокойно! - поднял ладони сержант. - Отсюда до Кировска всего двадцать километров! Через час сюда приедут наши сотрудники, снимут предварительные показания, запишут ваши данные и вы сможете отправиться на все четыре стороны! Стас, а ты не стой. Работайте давайте, работайте. Он захлопнул дверцу, завел мотор. Минуту выждал, давая маслу время разойтись по двигателю, после чего тронулся и медленно двинулся к выезду с поляны. Там "УАЗик" остановился. Сержант вылез наружу, присел на землю и принялся рассеянно ковырять пальцем землю. Росин побежал к нему - толпа хлынула следом. Выезд с поляны на шоссе огораживали несколько высоких тополей. Деревья стояли на месте, но вот шоссе - шоссе не было! Сразу за тополями начиналась заболоченная низина, утыканная редкими низкими березками. Патрульный расковырял ямку глубиной сантиметров десять, поднял глаза на Росина: - Ты смотри, как его уничтожили. Никаких следов не осталось. - И что делать будем? - Придется пешком идти, - выпрямился сержант. - От деревни должна быть дорога. Иначе как они тут живут? До Кировска доберусь, там разберемся. Боюсь только, не поверят они мне. - А нам что, до завтра тут торчать, пока вы все туда-сюда бродите? выступил вперед молодой человек в капроновом спортивном костюме. - Мне сегодня в три нужно быть на Витебском вокзале. Я из-за вас работу терять не намерен! - А у меня собака некормлена! - поддакнул женский голос. - Мне нужно сделать сегодня в два важный звонок, - добавил стоящий с края полный лысоватый мужчина. - А телефон здесь почему-то не работает. - Сделаем так, - сдался сержант. - Все, кому срочно нужно уехать, пойдут со мной. В отделении с них снимут показания, после чего отпустят. Только имейте в виду: идти придется больше двадцати километров. Это тяжело. - Двадцать километров, это часов пять идти, - покачал головой мужчина. Как бы не опоздать. Девятый час уже. - Ну, кому нужно, идите за мной, - сержант двинулся через поляну в сторону разгромленной деревни. - Мастер, а телефон-то крякнулся, - окликнул Росина Немеровский. - Ни ответа, ни привета. Словно мы в пустыне Сахара сидим, а не рядом с городом. - Мой тоже не работает, - кивнул Кост