ТТ, отстрелявший всю обойму, встал на затворную задержку, и Дойлен отшвырнул бесполезный пистолет...
- Вот так, - сказал он, сделав небольшую паузу. - Ульса как обычно нанял засранцев, чтобы обделать грязные делишки чужими руками. И угадай, милая, кого именно он нанял?
- Людей Креннаха? - предположила я, немного подумав.
- Ты знала или догадалась?
- Креннах сегодня утром был здесь, - я брезгливо поморщилась. - С подарочком.
- А ты...
- Выгнала.
- Он тебе угрожал?
- Ты его лучше знаешь, дорогой.
- Ладно, - когда Дойлен начинает говорить таким тоном, я понимаю, что кому-то сильно не поздоровится. - Его я на завтра оставлю. А пока, милая, извини. Через пять солнечных шагов должен собраться совет городских старшин. Боюсь, засидимся допоздна... Можно тебя кое о чём попросить?
- Можно, - тонко улыбнулась я, уже предвкушая расправу над наглым ворюгой.
- Я бы хотел поужинать с тобой... в твоей комнате. Поужинать и поговорить наедине, без лишних глаз и ушей. О будущем и о нас с тобой, - он сказал это с очень серьёзным лицом. - Сейчас ни о чём говорить не стану. Мне ещё свору старых пердунов... то есть, господ городских старшин уламывать, чтобы выставили от себя в Совет не самых безнадёжных маразматиков. Потому просто спрошу: могу я рассчитывать на откровенный разговор за ужином?
- Конечно, - сказала я. - Для меня этот разговор тоже очень важен.
- Тогда до вечера, милая, - он усмехнулся - очень и очень невесело.
- До вечера, дорогой.
5
До вечера... Да, Дойлен, ты прав. Мне есть что обдумать до ужина. Ты знаешь, что мне не нужно объяснять всё на пальцах, достаточно намекнуть. И я пойму.
Вот только времени на размышления мне не дали.
Ближе к вечеру приплёлся Инген, подозрительно хлюпающий носом. Я подумала, было, что малый с кем-то неудачно подрался, но синяков не наблюдалось, а вот лоб оказался горячим.
- Чёрт! - взвыла я, с ужасом вспомнив жутковатую статистику детской смертности в Средневековье. - А ну быстро - переодеваться в сухое, и в постель!
Озадачила прислугу насчёт снадобий, горячего питья и тёплых одеял, и потащила помрачневшего мелкого в его комнату. А там...
- Дуры! - орала я на ошалевших служанок. - Холодрыга в комнате! Почему камин плохо протоплен? А ну дров натаскать, и чтоб как... в печке жарко было! Почему окно, идиотки вы, палкой деланные, распялено? По комнате ветер гуляет, как у вас между ушами, скоро сугроб наметёт! Закрыть и занавесить! Постель сменить! Одежду ребёнку выстирать и высушить, утром проверю! Чистую тащите!.. Совсем страх потеряли, да? Так я вас научу на "раз - два" по струнке ходить!
Служанки, привыкшие к вежливой обходительной госпоже, никогда ни на кого голоса не повышавшей, перепугались до полусмерти и носились, как наскипидаренные. А я, дав волю вполне понятной злобе, стянула с малыша промокшие сапожки и, пока несли тазик с горячей водой, принялась растирать ему ноги сухим полотенцем.
- Как умудрился-то, герой? - спросила я.
- В снежки играли, - Инген шмыгнул носом, а я подала ему чистый кусочек полотна - чтобы через пальцы не сморкался. - Я ж как в прошлом году, и оделся тепло, и амулет нацепил... Тётя Стана, а это правда, что магии больше нет? А то пацаны не верят, что папа магию убил.
- Правда, - подтвердила я. - Потому хорошие тёплые сапоги и шерстяные носки будут лучше любого амулета. Вот только гулять ты выйдешь не раньше, чем через десять дней.
- Это я столько болеть буду? - удручённо вздохнул мальчишка. - Не хочу болеть!
- Придётся, раз ноги промочил. И горькие отвары тоже пить придётся.
- Не хочу!
- Заболел - терпи, - припечатала я.
После пропаривания ног, похода, пардон, на горшок, съедания горьких порошков, питья не менее горьких отваров и укутывания в три одеяла герой снежных баталий выглядел поскучневшим, но уже не таким гриппозным. Я строго велела ему ни в коем случае не сбрасывать одеяла, как бы ни было жарко.
- С потом болезнь начнёт из тебя выходить, понял? - я подоткнула одеяла и поправила подушку под вихрастой головой. - Ночь попотеешь, утром легче будет. Я тебе к завтраку приготовлю лечебный отвар с мёдом, хорошо?
- Мёд мне нравится, - улыбнулся мелкий. - Особенно цветочный. Вку-у-усно.
Чёрт... До чего он на отца похож, и улыбка та же. Обезоруживающая.
Тебя, малыш, я действительно люблю. Потому сама улыбаюсь в ответ, так же искренне, как и ты. Теперь - можно. Теперь любовь к тебе и твоему вредному старшему братцу - мой спасательный круг.
И вот тут Инген меня добил. Выстрелил, понимаешь, в самое сердце.
- Тётя Стана, - сказал он, уже почти засыпая. - А когда вы с папой поженитесь, можно я буду называть тебя мамой?
Я застыла, как статуя. Ах, ты ж, дипломат сопливый...
- Это тебе папа такое сказал? - вкрадчиво добродушным тоном спросила я.
- Не-а, - мальчишка улыбнулся и отрицательно мотнул головой. - Сам придумал. Так можно будет, правда?
- Я об этом с ...папой ещё поговорю, хорошо?
- Хорошо-о-о...
Малыш заснул, а я, накрутив служанок - мол, следить, чтоб не раскрывался во сне, и чтоб в комнате тепло было, а то поубиваю - вышла за дверь. Будь здесь Дойлен, он бы услышал много чего интересного о своей персоне. Вряд ли нового, потому что слово, аналогичное нашему "манипулятор", здесь тоже знали. Засранец. Политик чёртов. Действует не только напрямую, но и через окружение. Не знаю, что он такого наговорил малышу, но тот явно не свою мысль в итоге озвучивал. Ему только кажется, что сам придумал. Дети очень легко поддаются манипуляциям родителей, особенно когда их любят.
Но вместо Дойлена в коридоре меня встретил Энгит.
- Тётя Стана, не обращай внимания, - чёрт, и этот тоже улыбается, как отец. - Мелкий нафантазировал, а ты переживаешь.
- Ты слышал? - почему-то меня это совсем не удивило.
- Тут внутренние стены никуда не годятся. Ты не переживай. Просто матушка нас с ним годами не видела, а он... ему ещё мама нужна.
- А тебе нет? - ну, с этим-то уже можно говорить по-взрослому.
- И мне нужна, - вынужден был признать парень. - Хотя мне в конце зимы пятнадцать будет. Только это ваше с отцом дело, хотите вы быть вместе, или нет. Я не лезу. Если решите... Я разве против? Мамой тебя, может, и не назову, но ты хороший друг.
- Спасибо, - почему-то разговор с Энгитом меня взволновал.
- За что?
- За искренность.
И протянула ему руку - для дружеского рукопожатия.
6
Толстая свеча медленно оплывала горячими восковыми слезами, создавая причудливый натёк на своём круглом боку.
Только что слуги сервировали стол к ужину и ушли, а я сидела, заворожено глядя на танцующий огонёк свечи, и, не спеша, раскладывала по виртуальным полочкам все полученные данные.
Итак, что получилось?
А получилась не слишком привлекательная картина.
Во-первых, наспех созданное государство, осколок угасавшего на глазах княжества. Даже при условии наличия сильной власти в лице государя и его единомышленников, очень тяжело будет переломить веками насаждавшуюся инерцию мышления. Вон, Энгит бурлит планами, уже собирается клепать медную модель парового движка. А кто будет делать большой движок? Перепуганные криворукие кузнецы?.. Во-вторых, сейчас зима и затишье. Мы пока живём на старых запасах, да Дойлен прикарманил неслабую часть княжеского обоза. Но зима пройдёт, и, когда подсохнут дороги, у потенциальных мятежников начнётся весеннее обострение. Показательная расправа над бунтовщиками из города Беро поумерит пыл самых здравомыслящих или самых трусливых, но процент невменяемых среди бывших колдунов очень уж высок. С этим нужно будет что-то делать, и делать быстро, потому что затяжной мятеж в ещё не устоявшемся государстве наверняка перерастёт в гражданскую войну, и все усилия пойдут прахом. А сеять-снимать урожай кто в таких условиях будет?.. В-третьих, вести из-за пока ещё нестойкой границы приходят неутешительные. Мало кто из местных старшин сумел быстро взять волость-другую под контроль. В подавляющем большинстве случаев то тут, то там вспыхивали дикие, необузданные погромы с невероятным по своей жестокости истреблением бывших колдунов, имевших глупость вернуться в свои владения. Не могу сказать, что колдуны не заслужили, но сам факт... Бывшее княжество быстро погружается в хаос самоуничтожения, оставив на поверхности лишь редкие островки здравомыслия. И те едва держатся, если честно. А с севера подступают беловолосые.