А мать, как всегда, за свое:
— Видишь, как дядя Савва к тебе относится? И ты старайся, учись…
И заторопилась на собрание.
Ссориться будто не из-за чего
— Вот это комедия! Вот это да! Ха-ха-ха-ха! Потеха, да и только!
Сунув руки в карманы и откинув голову назад, Олег долго смеялся. Смеялся до слез. Приятели смотрели на него с недоумением. Приступ смеха налетел на Олега неожиданно. Вспомнил что-то — и на тебе, закатился!
— Что с тобою, чудушко? Хохочет, хохочет!.. Говори толком, — затормошил Олега Кешка Ривлин, сам заражаясь его весельем.
— Не могу! Додуматься только надо!..
— Да не тяни ты, если начал, — вцепился в него любопытный Кешка. — Говори!
— История с географией. Только в Апрельском — и нигде больше, — весело произнес Олег. — А вы разве не слышали?
— О чем?
— Какой номер дружинники выкинули?
— Конечно, не слышали, — ответил за всех Кешка.
— Ну, тогда вы многое потеряли. Батька мой вчера пришел с собрания, рассказывал. Дружинники взялись в поселке порядок наводить. Подкараулили на улице одного батькиного шофера, окружили — и давай ему лекции читать: «Ты, Сенькин, в рюмочку стал часто заглядывать, ты, Сенькин, смотри!..» А Сенькин — парень бедовый, да еще был под градусом. Вскипел: «Какое ваше собачье дело!» — и хлоп кого-то по уху! — Олег уморительно изобразил и пьяного Сенькина и как он отвечал дружинникам. — И пошла у них перепалка. Дружинники все такие, что только камни на них возить, а Сенькин один. Они его цоп! — и поволокли к реке, топить…
— Топить? Так это же бандюги какие-то, а не дружинники! — возмутился Кешка.
Ромка Бычков поближе придвинулся к Олегу. Семен Деньга слабо улыбался, как будто знал то, о чем рассказывал Олег.
— То-то и оно! Говорю вам — нигде, кроме как в Апрельском! — торжествующе подхватил Олег. — Здесь все можно.
Мишка насупился.
— Враки все это! Никакого там Сенькина не было, и никто никого не топил.
— Эх ты, Миньша-Михаил! — тяжко вздохнул Олег. — Прокатил тебя первый секретарь райкома на машине, а на собрание не взял.
— Верно, Миньша, что-то такое было. Папаша и дед, когда вернулись с собрания, говорили. Тоже смеху хватало, — вмешался Семен. — Сенькин, однако, не золото. Жене от него — одни слезы…
До начала уроков оставалось несколько минут. Друзья стояли в коридоре возле окна. Школьники толпились вокруг могучей пятерки, прислушивались к разговору.
— Мы, однако, Сенькина и всех новеньких, которые нас не слушаются, в корзину — и под лед, — басом проговорил Кешка Ривлин.
Он напустил на висок чуб, выпятил грудь и стал удивительно похож на поселкового парня. В нем можно было узнать и Виктора Маслова, и Прошу Борышева, и Саньку Черных. Школьники засмеялись.
Кешка вразвалку, по-медвежьи прошелся по коридору. Он паясничал в угоду Олегу, и паясничал мастерски. Кешкины кривляния вызвали громкий хохот среди ребят.
— Вот это отколол!..
— Ему бы в клубе выступать!
А Мишка побледнел, шагнул вперед и резко сунул кулак Кешке под нос:
— Это видел? Кого разыгрываешь?..
Смех погас так же мгновенно, как вспыхнул. Кешка замер, словно ему только что дали понюхать нашатырного спирта. Его пухлые щеки, усыпанные крупными коричневыми веснушками, казалось, опали.
Тогда Олег спокойно протянул руку и отвел в сторону Мишкин напряженный кулак:
— Ты эти штучки брось…
В голосе Олега звучали решительность и угроза. Кешка, почувствовав поддержку, воспрянул духом.
— Дружков защищаешь? Правда глаза колет? И тебе можно шею намылить!
Глаза у Кешки стали злыми, он отталкивал Семена, порываясь кинуться на Мишку. Но в это время загремел звонок, распахнулась дверь учительской, и ребята повалили в классы.
Мишка сел на свое место и долго не мог прийти в себя. Зачем он так поступил, зачем затеял ссору? Ведь сегодня после уроков собирался пригласить ребят к себе, показать фотоаппарат, подаренный дядей Саввой, хотел попросить Олега поучить фотографировать. Мишку то охватывала досада на себя, то он переполнялся уверенностью, что поступил правильно.
На перемену Мишка вышел последним и сразу натолкнулся на толпу школьников. Ребята из всех классов теснились вокруг Олега Ручкина. Он сидел на подоконнике и рассказывал что-то веселое Кешке, Ромке и Семену. Семиклассники, шестиклассники; пятиклассники ловили на лету каждое его слово.
Мишка поборол гордость и тоже протиснулся поближе к окну.
— Накрутят дружинникам хвост, — уверенно говорил Олег. — Еще бы! Секретарь райкома так расстроился, что живот схватило, не досидел до конца собрания. Не шутка! Что случись — и ему нагорит…