– Я обещаю тебе, мой дорогой брат, что никому не дам себя в обиду, – ласково ответила девушка. – Пойми, мне необходима свобода, я хочу ощущать окружающий меня мир, стать его частью… А раз я чего-то хочу, то непременно это сделаю!
И, рассмеявшись, она повернулась и быстро направилась вниз по тропе к зарослям, где протекал ручей. Казалось, она никого и ничего не боится.
На этот раз Патрик все-таки уступил Энни. Он понимал, что с недавних пор стал слишком требовательным к ней. А ведь сестре, как и любому человеку, необходима свобода. И сейчас он решил позволить ей поступить по-своему. Однако потом он непременно позаботится о том, чтобы в будущем такие прогулки сестренка совершала под его присмотром. Она и не понимает, какая опасность грозит юной неопытной девушке в этих диких краях, куда и не заглядывала цивилизация. Об обычаях местных жителей Патрик слышал ужасные вещи, да и переселенцы тоже встречались разные. Наряду с мечтателями-путешественниками, какими была семья О’Конеллов, в эту страну приезжали и скрывающиеся от правосудия преступники, и жадные до наживы мошенники.
Их семья решила переехать сюда после многочисленных рассказов о Новой Зеландии дядюшки, родного брата матери. По его словам выходило, что эта земля обетованная, по которой текут реки из молока и меда; огромные нетронутые заливные луга ждут своих будущих хозяев, а туземцы – забавные простецы, с которыми можно подружиться, подарив им десяток бус и несколько цветных лент. На деле все вышло совсем не так. Во-первых, от нелегкого морского путешествия умер их отец Даниэль О’Конелл, а матушка, сраженная горем, ослабела и получила воспаление легких. Болезнь преждевременно иссушила ее крепкое сильное тело, и больно было смотреть, какой слабой и беспомощной она стала сейчас, с каким трудом садится на кровать, как дрожит ее рука, когда она подносит к губам кружку с водой…
Поэтому, несмотря на беспокойство за сестру, Патрик решил съездить за врачом в Веллингтон, находящийся на расстоянии двух дней езды от них, потому что состояние здоровья матери было удручающе тяжелым.
Между тем Энни подошла к озеру, набрала воды в ведро и уже собралась уходить, как вдруг какой-то шорох за спиной привлек ее внимание. Резко обернувшись, девушка замерла от неожиданности: перед ней, широко расставив ноги, стоял смуглый черноволосый красавец и пристально смотрел на нее. Едва ли не больше внезапного появления незнакомца, девушку поразил его наряд – грубые кожаные штаны, заправленные в сапоги, и обнаженный торс. Кроме брата, Энни никогда не видела мужчину без верхней одежды, а совершенная красота тела юноши вызвала в ней целый вихрь, незнакомых ранее чувств: страха, восторга, смущения и какого-то непонятного томления, разливающегося по телу. Девушка осторожно разглядывала мускулистый бронзовый торс мужчины, по которому стекали капельки пота, образуя сверкающие дорожки. Вдруг его полные чувственные губы изогнулись в улыбке, и Энни услышала низкий насмешливый голос:
– Ну и бессовестная ты девчонка, как я погляжу. Разве можно так рассматривать мужчину, ведь он может принять это за приглашение…
И не успела Энни моргнуть, как незнакомец шагнул к ней и, обхватив за талию, рванул ее к себе.
Девушка открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, как вдруг почувствовала вкус его губ на своих губах, а потом его язык прикоснулся к языку Энни, в то время как руки мужчины ласково исследовали ее тело. Энни испытывала невероятные ощущения: ей казалось, что он дотронулся до самой тайной, сокровенной, скрытой в глубине ее существа, сердцевины, и теперь он все про нее знает и также доверчиво предлагает узнать себя…
Из блаженного оцепенения девушку вывел выстрел и последовавший за ним окрик:
– Негодяй, отойди от моей сестры! Отойди немедленно или я выстрелю!
Незнакомец, не отпуская талии Энни, обернулся к Патрику и, лениво растягивая слова, ответил:
– Если я не ошибаюсь, девушке поцелуй понравился. А вашим мнением, милейший, я нисколько не интересуюсь…
Красный от негодования, Патрик опустил ружье и широкими шагами направился к сестре. В это время незнакомец быстро юркнул в растущий рядом кустарник, успев шепнуть Энни:
– Джек Уиллоби найдет повод увидеть тебя снова, моя красавица!
Как только мужчина отошел от сестры, Патрик вскинул ружье и выстрелил вслед скрывшемуся в кустах брюнету. Энни, вне себя от волнения, воскликнула:
– Что ты делаешь, ты ведь можешь убить его!
На что брат, резко повернувшись, свирепо ответил:
– Мою сестру чуть не изнасиловали у меня на глазах, и я имею полное право застрелить подлеца!
– Этот человек не сделал мне ничего неприятного, – потупившись, сказала девушка.
Патрик замер, не веря своим ушам. Затем изменившимся голосом спросил:
– Ты хочешь сказать, что тебе доставило удовольствие наглое приставание первого встречного молодца? Энни, неужели это ты? Что с тобой стало в этой глуши, если ты готова отдаться первому, кто тебя об этом попросит?
Краска бросилась Энни в лицо, и она пылко ответила:
– А если я скажу, что мечтала об этом человеке с тех пор, как стала ощущать, что из девочки превращаюсь в женщину, что он снился мне по ночам, что мое сердце узнало его, как только он дотронулся до меня?
– Да что ты такое говоришь?! – вскричал Патрик. – К тебе подошел незнакомый человек и, вместо того чтобы извиниться за свой непристойный вид, схватил тебя, как уличную девку, и – именно о таком мужчине ты мечтала всю жизнь? Да если бы я не пришел сюда, через пять минут он бы задрал тебе подол и сделал бы все что хотел! Может быть, тебе и это понравилось бы?! И ты еще что-то говорила о романтике! А сама, как спелое яблоко, упала в объятья человека, о котором ты не знаешь ничего, даже его имени.
Энни почувствовала нестерпимый стыд от справедливых слов Патрика. Действительно, что она знает об этом Джеке, кроме его имени? Что он одет не так, как подобает джентльмену, что он замечательно целуется? Это не те сведенья, которые могли хоть как-то оправдать проявленное легкомыслие. Может быть, он беглый преступник или один из тех мошенников, которые, забыв про совесть, вступают в сговор с местными племенами и нападают на фермы мирных переселенцев. А может быть, он вообще женат?!
От этой мысли все внутри Энни сжалось в тугой комок, и девушка поняла, что ей легче будет вынести любую правду о Джеке, лишь бы знать наверняка, что сердце его не занято. Снова перед ее мысленным взором возникло его мужественное смуглое лицо с широкими скулами, чувственными яркими губами, черными, как ночь, глазами… Девушка вспомнила его сильные уверенные руки, которые так смело обнимали ее, словно он один имел на это право. От этих мыслей стало еще хуже. Неужели Патрик прав, и она ведет себя как глупая легкомысленная кокетка? Что же тогда Джек подумал о ней? Для чего он хочет увидеть Энни? Может быть, действительно для того, чтобы «задрать подол», как выразился Патрик? Все его поведение с первых секунд их встречи свидетельствует о том, что он не питает к ней никакого уважения. Он даже не пытался понравиться ей, а просто подошел и взял то, что плохо лежало. Ладно, что ждать реверансов от мужчины, который не считает нужным даже одеться как следует перед леди, но она-то, Энни, как она могла позволить себе такое унижение?!
– Патрик, пойдем домой, тебе пора собираться в дорогу, – сдавленно шепнула Энни, пряча глаза.
Патрик, хмурясь, оглядел сестру. Он испытывал непреодолимое желание хорошенько отшлепать ее за такое легкомыслие. После всего, что произошло, мысль о том, что он оставит Энни одну с тяжелобольной матерью на несколько суток, показалась ему нестерпимой. Что еще может приключиться с его сумасшедшей сестрой, пока он будет искать врача? Наверняка этот сумасшедший негодяй знает, где они живут и что может сотворить он с юной, доверчивой, романтичной дурочкой? Сколько Патрик слышал историй о белых рабынях, служащих утехой для вождей туземцев. Да что говорить о дикарях, когда здесь полно белых негодяев, бежавших от правосудия в Европе, которые не прочь заполучить хорошенькую девочку и согласны хорошо заплатить за это. Энни, похоже, совсем потеряла разум, если не понимает, что ее могут не только обольстить, но и продать какому-нибудь старому, подлому развратнику! И как вдолбить в ее глупую голову, что надо быть осторожной? Глубоко вздохнув, Патрик повернулся и зашагал к дому. Энни, прихватив ведра, заспешила следом…