Да, он явно очарован незнакомкой и непременно найдет способ познакомиться с ней.
Мысль об этом успокоила Энни. Как тяжело видеть, что кто-то влюблен в тебя, а ты не можешь ответить взаимностью. Теперь, когда Энни испытала муки неразделенной любви на себе, она не хотела подвергать таким испытаниям кого-либо другого…
Идя гордой поступью через залу, Энни чувствовала на себе восхищенные взгляды мужчин и понимала, почему привлекает к, себе такое пристальное внимание. Помимо ее собственных усилий, ее собирали на бал монахини, всей душой привязавшиеся к ней за столь короткое время. Они проследили за тем, чтобы для столь торжественного случая она взяла напрокат красивые украшения.
Роскошные волосы Энни, собранные в высокий узел, перевитый атласной лентой в тон платью, украшала изящная диадема с длинными серьгами, на запястьях красовались браслеты.
Проходя мимо зеркал, Энни не удержалась и полюбовалась своим отражением. Она не носила таких великолепных нарядов никогда, но сейчас выглядела так естественно и грациозно, словно родилась в шелках и бархате. Как ей хотелось бы, чтобы Джек увидел ее во всем этом великолепии и пожалел о своем выборе! Энни взяла Энтони под руку, и он повел ее через весь зал к длинному столу, на котором стояли пунш для дам и пиво для кавалеров. Дамы наготовили всякой всячины для праздничного пиршества, которое должно было начаться в полночь. Стоявший посреди стола серебряный канделябр с многочисленными зажженными свечами отбрасывал золотистые отсветы на тарелки с хлебом и маслом, пирожными и маринадами, а также ветчиной, порезанной тонкими ломтиками и обложенной вареным горошком.
Энни улыбнулась, глядя на стол и наливая себе пунш. Внезапно до ее слуха донесся какой-то шум. Что-то необычное происходило у двери, расположенной напротив нее, в дальнем конце зала. Энни резко повернулась, шурша юбками, и внезапно выронила веер, увидев, кто именно стоит в проеме дверей.
– Джек! – задохнулась она от изумления, прижимая ладони к раскрасневшемуся лицу и все еще не веря, что видит именно его, а не призрака. Так как он был одет не подобающим по случаю бала образом, то стал предметом всеобщего внимания: на нем были простые кожаные брюки и белая, не слишком чистая, рубаха. В этот момент даже музыка умолкла. Вокруг Энни раздавался громкий взволнованный шепот, кто-то припомнил, что это тот самый Джек Уиллоби, который служит связующим звеном между миссиями и дикарями. Но почему он пришел на бал в таком странном наряде? Уж не случилось ли чего, ведь он явно кого-то ищет… Эти разговоры доносились до Энни, словно волны прибоя, но сама девушка была не в силах произнести ни слова, с трепетом глядя на Джека. Неужели он явился сюда ради нее? Но зачем же еще он мог явиться сюда, тем более что его темные глаза, в глубине которых таилась тревога, беспокойно осматривали все помещение?
Энни не сводила глаз с Джека, она не могла даже пошевелиться, так ошеломило ее его внезапное появление. Она вновь пленилась его обликом. Его волевое лицо с сильно выступающими высокими скулами и четко очерченными красивыми губами казалось непроницаемым и величественным. Наконец темные глаза Джека нашли в толпе Энни. Она видела, как дрогнул его взгляд. Но затем в его глазах зажегся огонек. Джек увидел человека, который стоял рядом с Энни и держал ее за руку. «Что ему надо от Энни? Это его женщина, и он никому не отдаст ее ни одному страстному воздыхателю» – и Джек решительно направился через толпу собравшихся гостей прямо к девушке.
Сердце Энни бешено забилось, она испытала небывалое волнение. «Возьми себя в руки, вспомни, что он с тобой сделал, как надругался над твоим доверием, твоей любовью, – сказала она себе. – Если он и ищет тебя, так только потому, что ему нужна жена и дети с белой кожей, а не с цветной. Любит же он не тебя, помни об этом и сопротивляйся изо всех сил, если не хочешь быть самой несчастной женой на свете!» Укрепив себя таким образом, Энни сделала глубокий вдох и сурово поглядела на подходящего Джека.
– Здравствуй, – нежно сказал он, глядя на девушку своими темными, как ночь, глазами. – Что ты сделала Энни, почему ты бросила меня?
– А где ты оставил Олаву? – вопросом на вопрос ответила Энни. – Когда я уходила из деревни, у меня создалось впечатление, что вам вполне достаточно общества друг друга.
– Что ты говоришь? – вскричал Джек. – Когда вы уехали, Олава залила слезами всю хижину, тоскуя о Патрике, а сейчас, едва мы навели справки, где вы остановились, кинулась к твоему брату, чтобы объясниться в любви, что для маорийки вообще немыслимо! Только чувство благодарности заставило ее остаться рядом со мной, потому что она всей душой любит твоего брата!
– А какое чувство заставило тебя отказаться от меня и предпочесть Олаву там, в хижине вождя? – выпалила Энни и, подняв юбки, бегом бросилась к выходу.
Сердце ее разрывалось от отчаяния: ей хотелось броситься в объятия Джека и умолять, чтобы он не отпускал ее никогда, но она понимала, что этого нельзя допустить. «Нельзя жить с человеком, который тебя не любит, это страшно, не позволяй ему уговорить себя, Энни!» – шептала она, стремительно летя к двери.
У самого выхода ее перехватила сильная рука Джека. У него был несчастный, потрясенный вид, он словно утратил свое обычное самообладание. Слова вырывались с запинкой, из самого сердца:
– Милая… милая моя, подожди… Никого, кроме тебя, я не хочу и не могу принять. Только тебя любит мое сердце, только тебя жаждет мое тело, в разлуке с тобой я умираю от тоски! Пожалуйста, выходи за меня замуж, я хочу, чтобы ты всегда была со мной: жить с тобой, засыпать рядом с тобой, просыпаться с тобой…
– Я просто тебе удобна! – вырвалась у Энни ее потаенная ревность. Девушка прерывисто дышала и чувствовала, что сейчас разрыдается у всех на глазах. У Джека нет таких слов, чтобы она могла понять и простить его пренебрежение, чтобы она могла снова поверить в его любовь.
Вдруг случилось нечто неожиданное. Джек опустился на колени и, опустив свою гордую, красиво посаженную голову, обхватил колени девушки. С усилием он произнес:
– Умоляю тебя, не губи наши жизни. Я люблю только тебя. Выходи за меня…
Хотя Энни не до конца поверила словам Джека но она не могла допустить, чтобы ее любимый так унижался перед всем населением городка. Она подала ему руку и, собравшись с духом, ответила:
– Я согласна. Пойдем, выйдем на улицу. Провожаемые взглядами всей залы, они вышли на улицу. Мягкие сумерки спустились на город, в домах зажигались лампы, отчего окошки уютно засветились разноцветными огнями, словно приглашая зайти в гости. Энни и Джек брели по деревянному тротуару, взявшись за руки, и молчали. Слишком сильный всплеск эмоций они пережили сейчас, чтобы найти силы разговаривать. Пройдя несколько улиц, они вышли на площадь, к городским воротам. Энни вспомнила, сколько мучительных часов провела она здесь, мечтая хоть на несколько минут увидеть своего любимого. И вот теперь он здесь, его рука крепко сжимает ее ладонь, только что он при толпе свидетелей встал на колени и попросил ее выйти за него замуж! Он сказал, что любит только Энни! Может быть, это только сон? Ведь сколько она убеждала себя, что Джек потерян для нее безвозвратно, но ее упрямое сердечко не желало в это верить, как ни убеждала ее действительность. Как же ей благодарить судьбу за этот необыкновенный подарок?
Она обратила свой сияющий взор в сторону Джека и встретила его любящий взгляд, который, казалось, ловил каждое ее движение. Джек остановился и притянул Энни к себе. Когда он поцеловал ее, Энни поняла, что каждое сказанное на балу Джеком слово – правда. Его тело затрепетало, прижимая девушку к себе с силой и бесконечной нежностью одновременно.
Словно его любовь переливалась в ее вены, она чувствовала такой прилив радости, что у нее закружилась голова. Джек склонился над любимой и прошептал:
– Я так соскучился по тебе, моя любимая, что, кажется, не смогу теперь отпустить тебя и на шаг…
Его чувственные губы коснулись мочки уха, спустились ниже к губам и застыли в долгом, сладком поцелуе. Энни охватила жаркая истома, страстное желание овладело ею. Она проговорила, глядя сияющими глазами на Джека: