Джон почувствовал, как от шума толпы на площади в груди колотится сердце, он познал глубокий инстинктивный ужас перед толпой. Ему вдруг почудилось, что ворота вот-вот падут под натиском толпы и все эти люди ворвутся на конюшенный двор. И если они найдут тут королеву, рядом с ее дорожной каретой и с ларцом, полным драгоценностей, то может случиться все, что угодно. Вся сила и мощь королевской семьи, которые так успешно культивировала королева Елизавета, покоилась на создании и поддержке дистанции, волшебства и блеска. Дайте простому народу хотя бы раз услышать, как королева орет на их короля, точно французская торговка кружевами, и все — игра окончена.
— Я доставлю тебя в Хэмптон-Корт! И когда ты будешь в безопасности, я вернусь и раздавлю этих предателей! — поклялся Карл.
— Ты раздавишь их сейчас же! — завопила она. — Сейчас, до того, как наберут силу. Ты выйдешь к ним и бросишь им вызов. Ты уничтожишь их, или, клянусь, я уеду из этого королевства и никогда больше не вернусь! Во Франции умеют уважать принцессу крови!
Настроение сцены внезапно изменилось. Король взял руку королевы и склонился над ней. Шелковистые волосы упали и скрыли его лицо.
— Н…никогда не говори так, — сказал он. — Ты — королева этой страны, королева всех сердец. Это преданная страна, они л…любят тебя, я люблю тебя. Никогда даже не д…думай о том, чтобы оставить меня.
За воротами снова раздались громкие крики. Джон, позабыв о том, что ему надлежит помалкивать, не мог больше ждать в момент, когда им грозила опасность быть схваченными на конюшне, как пара слуг, собравшихся бежать вместе.
— Ваше величество! — торопливо сказал он. — Вы должны либо готовиться к осаде, либо попытаться вывести отсюда карету! Через минуту толпа будет здесь!
Королева остановила на нем взгляд.
— Мой верный садовник Традескант! — воскликнула она. — Оставайся с нами.
— Становись на запятки, — приказал король. — Будешь сопровождать нас к безопасности.
Джон изумленно уставился на него. Единственное, о чем думал он сам, это только о том, чтобы донести до них безотлагательность ситуации.
— Ваше величество? — переспросил он.
Король подсадил королеву в карету, где уже ждали маленькие принцы Карл и Иаков, с глазами, от ужаса большими, как блюдца. Туда же забрались няньки с малышами и сам король. Джон захлопнул за ними дверцу. Он хотел сказать, что никак не может ехать с ними, но услышал нарастающий рев толпы у ворот и испугался, что, если они начнут с ним спорить, требовать его услуг, сомневаться в его верности, это снова может вызвать задержку.
Джон отступил чуть назад, ожидая, когда карета тронется в путь. Но она не двигалась. Никто ничего не делал без конкретного приказания, а король и королева снова были заняты спором.
— Да черт побери! Трогай! — заорал Джон, принимая командование на себя в отсутствие другого начальства, и сам запрыгнул на запятки, рядом с лакеями, цеплявшимися за спинку кареты.
— Давай на запад, в Хэмптон-Корт. И поезжай аккуратно. Не дай тебе Бог кого-нибудь сбить. Но не останавливайся!
Но даже и после этих слов лакеи замешкались у ворот, ведущих со двора.
— Открывай ворота! — заорал на них Джон, готовый взорваться от гнева.
Они бросились вперед, подчиняясь первому ясному приказанию, услышанному за целый день, и огромные деревянные ворота распахнулись настежь.
Когда ворота раскрылись и оттуда медленно выехала карета, мужчины и женщины в первых рядах толпы сразу же подались назад. Джон увидел, что они были захвачены врасплох внезапным движением ворот, видом прекрасных лошадей, богатством и роскошью позолоты королевского экипажа.
Изукрашенная карета короля с плюмажем из перьев на каждом углу крыши, огромные, высоко вскидывающие ноги арабские кони, запряженные под хомутами красной кожи с золотыми заклепками, все еще сохраняли таинство власти, божественной власти, даже если внутри этой кареты сидела королева-католичка. Но стоявшим впереди некуда было отступить под напором толпы, толкавшей их в спины.
У некоторых в толпе в руках были пики, но они использовали их пока что не как оружие, а как древки для стягов. На каждом таком древке было белое полотнище с нацарапанным на нем словом «Свобода!», толпа размахивала ими перед окнами кареты. Джон молился только о том, чтобы королева опустила лицо и хотя бы раз в жизни посидела тихо. Престиж короля мог помочь им безопасно проехать сквозь толпу, если она не настроит народ против себя.