Виктор Гвор
Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите…
Пролог
— Итак, профессор, что Вы можете нам представить?
Председатель комиссии, высокий моложавый мужчина с начинающими седеть волосами, вопросительно посмотрел на маленького, похожего на колобок профессора Швайзенцайгера. Комиссия была небольшой, но представительной. Всего пять человек, но все, кроме председателя, затянуты в генеральскую форму, а знаки различия… Ученый, чье знакомство с бундесвером ограничивалось экраном телевизора, даже не представлял существования таких. Председатель в шикарном гражданском костюме, однако уважение, оказываемое ему генералами, говорило само за себя. Швайзенцайгер нервничал, дальнейшее финансирование работ находилось в руках этих людей.
— Вот, посмотрите, пожалуйста, — засуетился профессор, — на этом мониторе мы можем наблюдать картинки из прошлого.
На экране, действительно, шло какое-то действие, напоминающее исторический фильм.
— И что? — саркастически усмехнулся один из гостей. — Вы теперь можете точно сказать, сколько еретиков сожгли на кострах Баварии в двенадцатом веке?
— Теоретически да, — подтвердил профессор, — а практически наблюдения очень энергоемки. Чтобы выполнить сформулированную вами задачу…
— Профессор, — мягко сказал председатель, но взгляд стальным клинком проткнул собеседника, — нас не интересуют отвлеченные исторические исследования. Главный вопрос — мы можем отправить туда своего человека?
— Но это невозможно в принципе! Я же уже говорил! Материальные объекты…
— Та-ак, — протянул второй генерал, — значит, выделенные вам ассигнования…
Ученый побледнел и как бы уменьшился в размерах:
— Но я же с самого начала предупреждал…
— Вы обещали подменить нашим человеком ключевого деятеля того времени. Этого, как его, Вотана!
— Оттона Первого, — поправил профессор, — но это совсем другое дело. Мы можем отправить психоматрицу.
— Объясните, — попросил председатель, — только понятно, без этих ваших, — он покрутил ладонью в воздухе, — психоматриц…
— Вот смотрите, — опять засуетился Швайзенцайгер, — сюда мы кладем Вашего человека. Фокусируем на нем специальное поле и его пси… сознание просыпается в теле императора Оттона.
— А здесь мы имеем тело без сознания? И объяснения с родственниками?
— Нет, что Вы, — замахал руками ученый, — отправляется копия. Более того, задачу можно поставить именно копии. Тот, кто останется здесь, даже не будет знать, что с ним сделали. Сойдет за медосмотр.
Лица генералов подобрели. Комиссия пошушукалась какое-то время, и председатель спросил:
— И когда мы можем отправить человека?
— Надо всё еще раз проверить… И энергия… Если не отключать электричество в Бремене…
— Энергия будет.
— Две недели, — выдохнул профессор.
— Хорошо. Ровно через две недели, — резюмировал председатель. — Надеюсь, сбоев и накладок не предвидится… Очень надеюсь…
— Вы не понимаете! Просто не понимаете! — директор Беер-Шевского научного центра разве что не подпрыгивал от возбуждения. — В истории существовала империя мирового значения, исповедовавшая иудаизм. Если бы Хазарский каганат не был сокрушен русами, мы могли бы править миром. А сейчас можно исправить эту ошибку. Грамотный специалист в теле каган-бека, владеющий еще и послезнанием… Достаточно только подобрать нужного человека. И на несколько минут увеличить подачу энергии.
Фанатизм чиновника от науки не был секретом для его собеседника. Тоже чиновника, но совсем от других структур. Впрочем, политик эти взгляды разделял. И перспектива мирового господства ему нравилась. Немного подумав, он произнес:
— И никто ничего не узнает?
— О сути операции — никто. Энергию спишем на эксперименты по программе В-73Ю. Она полностью одобрена.
— Хорошо. Получите человека. Послезавтра.
— Отлично. Мы будем готовы!
— Петрович! Наливай, давай, изобретатель!
Седой, подвижный, как ртуть, Петрович, в прошлом механик МТС, а ныне хозяин крохотного автосервиса и, по совместительству, Кулибин местного значения, разлил по стаканам водку.
— За нас с вами, и за хрен с ними, — озвучил Игорь Олегович Рюриков, в недавнем прошлом майор спецназа, а в настоящий момент пенсионер далеко не союзного значения. — Чтоб член стоял, и деньги были!
Компания дружно чокнулась и отправила содержимое стаканов по назначению.
Кто сказал, что пьют только русские? Русских среди собравшихся всего двое: Игорь и Петрович. Остальные представляли обрусевших хрен знает в каком поколении представителей самых разных народов. Впрочем, Иштван обрусел не до конца: родной язык венгр знал да еще и историей прародины интересовался. В перерывах между командировками в горячие точки. В Тошке Мейстере от немца остались только фамилия и отчество Готлибович, а Миша Коган одинаково хорошо не имел представления ни о иврите, ни о идише. Языки предков совершенно не интересовали обоих, поскольку на историческую родину сержанты очень засекреченного в прошлом, а ныне несуществующего подразделения не собирались. В последний раз они ездили с майором в маленькую европейскую страну с не совсем туристическими целями. Собственно, возвращение оттуда интернациональная компания и отмечала на даче у Петровича. Ну нравился мужикам самогон производства местного Кулибина.
На изобретения разговор перешел, как обычно, по окончанию первой пятилитровой бутыли, именуемой по-старинке штофом.
— Ну, Петрович, — понюхав корочку ржаного хлеба, произнес Иштван, — что нового научился делать твой самогонный аппарат?
— А, фигня, — махнул рукой механик, — могу в прошлое смотреть. Как в кино.
Он махнул рукой в сторону обшарпанного телевизора «Радуга» еще советского производства.
— А шо, — произнес Коган, тщательно пережевывая кусок сала, — давай глянем, что в мире творилось. Он потянулся к телевизору, но получил от хозяина по рукам.
— Поаккуратней тут! А то всех нас в прошлое отправишь! — Петрович минут десять повозился с непонятной аппаратурой, собранной, похоже с миру по нитке лет сорок назад. — Вот, смотри.
На экране в блеклых смазанных тонах двигались какие-то фигуры.
— Только электричество жрет, сволочь! — пожаловался хозяин. — Пришлось к ЛЭП напрямую подключаться…
— А это кто? — поинтересовался Игорь. — Здоровый самый?
— Князь это. Не то Игорь, не то Олег, не разобрался еще.
— Олег Вещий? — уточнил Антон.
— А то! Дерьма не держим!
— А что ты говорил за отправиться в прошлое? — спросил майор.
— А запросто! Могу тебя князем сделать. Вот этим самым, Олегом!
— Не, мне и здесь хорошо.
— Так ты здесь и останешься. А копия твоих пьяных мозгов отправится в башку к Вещему. Еще и протрезвеет по дороге.
— Ага… — задумчиво произнес Рюриков. — А давай попробуем…
— Историю поменяем, — засомневался Петрович.
— Да и хрен с ней! — уверенно произнес майор. — Правда, мужики? Не совсем трезвые подчиненные дружно поддержали командира.
— Ну хрен, так хрен, — согласился Петрович и переставил стул, — садись сюда, А вы можете сесть поближе, только ничего не трогать. Врубаю!
И резко опустил какой-то рычаг. Вокруг ярко вспыхнуло, после чего свет погас.
Нет, ни немецкие, ни израильские ученые не допустили ошибок. Не прокололся и Петрович. Просто никто даже теоретически не просчитывал вариант включения трех однотипных машин в одну и ту же секунду в пределах одной маленькой планеты.
Пятерка, уставившаяся на экран «Радуги», работающей от бесперебойника ошалело смотрела, как князь оглядел горницу, протер глаза, поморгал и изумленно произнес:
— Петрович, мать твою за ногу и головенкой об забор, я в рот имел такие выкрутасы!
— Получилось! — воскликнул Петрович и замолчал, услышав фразу невысокого, уже в годах боярина, стоявшего ближе всех к государю.
— Сам просил, — недовольно произнес тот. — А вот меня с какого бодуна перебросило?