— Володя и Митя-главные православные миряне России.
— Так у них вроде бы как раз по православным понятиям что-то сильно не в порядке.
— Не нам это определять! Православие-не отсебятина. Как нас Московский патириархат направляет, тем путем и идти правильно. Патриарх же одобряет Путина, целует прилюдно, значит, у Путина мистическая правота есть, и отдельные факты не важны. И духовник, духовный отец есть у Путина. Тут не может простой мирянин сам разобраться, надо слушать тех, у кого благодать хиротонии есть.
— Слова незнакомые говоришь, не знаю такого.
— Да это понятно, что не знаешь, откуда ж тебе знать. И я раньше не знал. А здесь проповеди отца Иоанна слушаю в церкви и книги читаю правильные. Существует три степени священства у православных, посвящение в низшую, в диаконы-это хиротесия, а в высшие-хиротония. А духовный отец Путина, архимандрит Тихон, на выборах за Путина голосовал и сообщил об этом, пример подавая. Так что, тот, кто настоящий православный, тоже так должен поступать, а не отсебятину творить всякую. К чему я тебе начал про рукоположение рассказывать, про хиротонию? А к тому, что идет эта непрерывная цепочка от первых апостолов, самим Христом поставленных, от первых римских пап тоже, еще православных. От священнника к священнику, от человека к человеу идет эта передача, и никак иначе. Поэтому, какие книжки не читай, какие факты ни узнавай, сравниться не сможешь с теми, на кого благодать снизошла при рукоположении в священники. Вот в чем корень правоты священников и путинизма.
В дверь заглядывает Пронин, Пронька.
— Да не пьём мы! — говорит ему Женя. — Сами хотим, только нету у нас. Чай пьем. Иди отсюда.
— И мне б тогда чайку-просит тот.
— Ладно, со своей только кружкой приходи. — снисходит Женя. Пронька возвращается со своей кружкой.
— Эх, а жаль как что нету ничего. — Всё ещё в надежде говорит Пронька. — Трезвость людей до бипедализма доводит.
Женя подозрительно смотрит на него, Проька на всякий случай уходит со своей кружкой чая.
За книжной полкой у Евгения висит вначале не замеченная мною фотография седобородого священника.
— А кто это? — спрашиваю.
— Это Симеон Сиранчук, священник из храма Рождества Пресвятой Богородицы во Владыкино, я там жил рядом, в Москве. Очень почитаемый священник, и судьба какая у него! Я вот его со своими дедами все сравниваю, как бы все могло повернуться, если б и мои так, как он поступали. Ему двадцать лет было в 41-ом году на Украине, он там на курсы священников пошел, когда немцы оккупировали. А мои воевать, один артиллерист, другой подпольщик. Он, получается, на передовой православия людям дорогу в рай показывал. А мои где деды теперь на том свете со своими советскими наградами? Подумать страшно.
— Постой, так ведь если б все такие были, мы бы войну проиграли бы!
— Это еще неизвестно, не людям такое решать. А если б и проиграли, так что такого? Православные все равно раем одарены в вечной жизни, а фашисты в аду горят. И коммунисты. Пойду покурю.
Он выходит, я тоже иду следом за компанию. Евгений говорит:
— Эх, погода, наверно, как в Крыму в жаркие дни. Ты был в Крыму?
— Да.
— А я много раз собирался, но не доезжал. Как под субботу получку давали, мы отмечали это дело с ребятами, и я после этого билет часто покупал на поезд, портвейн и ехал в Крым. Потом, похмельный, в себя приходил где-нибудь на Украине и обратно, в Москву на работу. Так ни разу и не добрался туда. Не одобряешь это дело?
— Нет. У меня другие понятия: врагам наливать, для друзей трезвость.
— Не соглашусь с тобой, когда возможность есть выпить, то и свободное время коротается легко, не маешься. Да и от церкви может трезвость отодвинуть. Много раз сам наблюдал, пьющие люди на контакт со священником легче идут, несчастливые, вину чувствующие. А когда у человека все в жизни хорошо, все налажено, его в церковь и не потянет.
— Я тебе могу рассказать, что в организме происходит, когда человек выпивает. Мозг страдает, это самое страшное, остальное поправимо. Клетки мозга, нейроны, питаются кислородом. Кислород нейронам притаскивает по крови клетка-эритроцит. К каждому нейрону ведет тоненькая трубочка, капилляр, и в него эритроцит может пролезть только один. Чтобы эритроциты не слипались, у каждого есть слабый электрический заряд, и они отталкиваются друг от друга. А алкоголь антистатик, он удаляет этот заряд и эритроциты слипаются, появляется так называемый «эффект виноградной грозди». Капилляр затыкается, и нейрон вскоре погибает. Чем больше выпьешь, тем больше нейронов замуруешь, причем не имеет значения, часто пьешь или редко. Хоть один раз в жизни выпил, все равно потери навсегда, так как нейроны эти новые не вырастут, их запас на всю жизнь.