Перехожу в отдел охотничье-рыболовного, полицейского и тому-подобного снаряжения. Что тут у них? Газовые баллончики. Интересно, если льву в морду брызнуть, что будет? Наверно, обидется. Ну, куплю. Нахожу несколько больших кусков ткани разных расцветок «камыш», «пустыня» и т. п., для маскировки ими можно накрываться, превращаясь в нечто бесформенное. Маскироваться на местности можно и с помощью простого мешка, изваляв его в соответствующей местности пыли или грязи. Сидишь в нем и смотришь в дырочку. Беру несколько разных разгрузочных жилетов. Так, кобуры. Сказали, ТАМ оружие свободно. Под какое ж брать тут снаряжение? Подбираю пару по возможности более универсальных пистолетных кобур. Боевой грим, три цвета. Широкая клейкая лента камуфляжных цветов. Подсумки под калашные и РПК магазины беру, себе не пригодиться — так там продам, калаши в Африке везде есть. Несколько разных ремней. Рюкзаков, мешков и сумок у меня и дома хватает. Каски? Бронежилеты? Наверно, не стоит брать, смотрю на их цены — точно не стоит. Наколенники, у меня есть дома. В разных случаях нужная вещь. Бурную речку перейти, например. Глубина по пояс, с ног сбивает, а на коленях легко устоять. И на сплаве их одевал всегда, или хотя бы один. В американской армии наколенники давно в состав стандартного снаряжения пехотинца входят, вот и здесь такие лежат. В единоборствах есть много различных техник, где на коленях передвигаются, по японски сувари-ваза, только в зале это на мягком татами, а вот по камням если придется что-то такое. Надо еще взять, хоть цены и кусаются.
А это что тут с краю? Ы, надувная кукла, с лицом и бюстом Памелы Андерсон. Можно б, конечно, взять, что бы реки переплывать, но у меня байдарка есть.
Стрелковые наушники, чтоб не так на уши при тренировках давило. Взять или нет? Цена 1200 рублей. Блин, свою квартиру на всякое дерьмо меняю! Так, спокойно. Не до эмоций сейчас.
А тут наушники поинтересней. С активной защитой и усилением слабых звуков. Прямо на них смонтирована радиостанция, дальность действия два километра, разъемы для подключения внешних устройств, откидной микрофон на ножке. Весят 430 грамм. Цена-23 тыщи. Так. Там, куда я еду, никакую электронику не выпускают. И, если верить Зимину, то заказать оттуда товары очень сложно. Значит, купив здесь такие вещи, я смогу при надобности продать их там даже дороже. Сколько же их взять? Минимум двое, а максимум? Надо подумать. Вот батареек точно надо несколько ящиков, но это потом, а то Мурза на телеге не утащит.
Ларингофоны той же фирмы. Полевой хирургический набор инструментов беру, понимать бы еще в этом что-нибудь. Вот рядом медицинский ранец в сборе. Цена 35 тысяч, по списку в нем 75 наименований всяких лекарств и прочего, в чем я меньше половины понимаю. Ладно, рискну взять.
Так, денег с собой не так много взял, надо пока тормознуться. Тащим с грузчиком тележку к выходу. Кладовщики начинают считать. Когда они заканчивают, ко мне подходит Рафиков.
— С вас сто девяносто три тысячи плюс десять процентов.
— Какие еще десять процентов?
— За секретность и сервис.
— Сервис?
— Ну вот же вам Мурзик с тележкой товар возил. Ведь в супермаркете вы сами возите. И вообще, вы отъезжаете, а нам здесь осваивать. Москву создал аллах для правильных людей, мусульман, путинистов. За газель до дома дополнительно четыре тысячи.
Ну, блин, дал Зимин адресок. А время поджимает…
И вот дома начинаю паковать все это и то, что было до этого. Лезу на антресоли, достаю оттуда сверток. Разворачиваю, вот она, семейная реликвия-прадедушкин обрез. К нему три патрона…
Прадед вернулся с войны домой на Терек, выгнал из станицы захвативших её горцев, нашел в Грозном укрывшуюся там семью, повесил верную трехлинейку на вбитый в стену колышек и, как и большинство других казаков, начал налаживать мирную жизнь. После трех лет кровопролитнейшей войны никто, ни мужики, ни казаки не хотели больше воевать. Но недолгим было затишье. Из Закавказья непрерывным потоком текли солдаты бывшего Кавказского фронта, прямой железной дороги на север, к Астрахани тогда не было, путь через Ростов-на-Дону постоянно прерывался, поэтому они оседали на территории всего Северного Кавказа. Они убили атамана Караулова и, ведомые революционерами разных мастей, организовали Терскую Советскую Республику. К лету 1918-го их грабежи довели казаков до восстания, и прадед с колышка виновку снял. Теперь уже красным с помощью горцев пришлось обороняться в Грозном от казаков. Тем временем деникинцы погнали красных с Кубани на восток, и терцам пришлось выкручиваться, партизаня, пережидая отход 11-ой армии РККА, принесшей с собой еще и эпидемию сыпного тифа. Потеряв от него половину родных, прадед не хотел больше снимать повешенную в очередной раз на колышек винтовку, игнорируя уговоры и угрозы белых. Он засеял поле и снял урожай осенью 1919-го года. Следующей весной опять пришли красные и погнали воевавших против них через Дагестан в Азербайджан, прадед же наивно рассчитывал, что для него, как для мирного землепашца, беды закончились. Новое восстание переселяемых казаков, тех, чьи земли передавались чеченцам, началось осенью. Дошло, наконец, до прадеда, чем заканчивается для казаков их сепаратизм. В который уж раз схватился он за свою казачью мосинку. Год сражался он в отрядах «бело-зелёных», но шансов на победу уже не было. Когда ему это стало окончательно понятно, стал он с остатками семьи перебираться подальше от знакомых мест, перебиваясь время от времени «идейными грабежами» красных. Тогда и обпилил он верного винта в обрез.