— Многие поначалу думали так же, — кивнул Кван. — Но вскоре выяснилось, что лекарство хуже болезни. Если вы внимательно меня слушали, то уловили один нюанс: слово Господина Высокое Небо является высшим законом Аристопала, но большинство спорных вопросов решается общебыдлянским судом в соответствии с городскими традициями. Так было до тех пор, покуда не явилась новая сила. После того как Фигассэ обрел свой титул, все, что он делал, считалось получившим негласное одобрение Господина Высокое Небо. Но если наш повелитель крайне редко вмешивался в жизнь своих подданных, то вороний герцог счел нужным контролировать буквально все — к собственной выгоде, конечно же… Те, кто осмеливался выражать открытый протест, просто исчезали. Тогда-то и поползли зловещие слухи о связях его светлости с «людьми-пауками».
— А это еще кто такие? Ты ж говорил, птички переклевали все ваши ОПГ…[1]
— «Люди-пауки» наполовину легенда… Самое таинственное и закрытое из преступных сообществ Аристопала. Говорят, у них нет постоянной резиденции, «человеком-пауком» может оказаться кто угодно — твой друг, сосед… У нас не любят затрагивать эту тему, своего рода культурное табу… «Люди-пауки» не занимаются ни грабежами, ни вымогательствами; их специализация — шпионаж и наемные убийства. И тут они не знают себе равных!
— Гм… А куда смотрел этот ваш Господин Высокое Небо?
— Господина Высокое Небо своя дела есть, наша дела мала-мала смотри! — вздохнул Уквылькот.
— В точности так… Но самое худшее случилось недавно, в его отсутствие…
— Он уехал, что ли?
— Да, вероятно… Отбыл в одно из своих загадочных путешествий, — вздохнул Кван. — Куда и зачем — нам, быдлянам, неведомо. Так вот, Альбэр Фигассэ воспользовался его отлучкой и совершил немыслимое…
— Дворцовый переворот, готов поспорить… — прищурился Гаргулов. — А почему «немыслимое»? Наоборот — судя по тому, что ты рассказал, рано или поздно это должно было случиться…
— Вы все же не осознаете, кто такой Господин Высокое Небо и что он значит для любого аристопальца!
— Ну ладно, ладно, я в ваших местных делах не волоку… Но Фигассэ-то должен все понимать, верно?
— Да, это так, — мрачно подтвердил Кван.
— Следовательно, можно предположить, что он каким-то боком причастен к исчезновению вашего правителя, э? Или, по крайней мере, владеет информацией по этому поводу…
— Твоя умный, однако! — неожиданно сказал Уквылькот и тут же рассмеялся мелким, дребезжащим смехом.
Лодка все дальше углублялась в лабиринт островков. Извилистые узкие протоки, густо заросшие камышом, походили одна на другую словно две капли воды — и тем не менее, Кван уверенно прокладывал курс. Вскоре Гаргулов перестал что-либо различать: сумерки сгустились окончательно. На свет кормового огня слетались насекомые: некоторые были столь велики, что ламповое стекло тихонько звенело от их ударов. Над головой проносились быстрые крылатые силуэты. Сан Саныч решил было, что это ночные птицы — но тут одно из созданий мелькнуло возле самого фонаря.
— Ого, летучая мышь!
— У нас их много водится, — равнодушно откликнулся Кван. — А там, откуда вы пришли, это редкость?
— В наших широтах — да… Скажи-ка, а чем ты по жизни занимаешься?
— Поденной работой, — с некоторой горечью усмехнулся Кван. — Сейчас гуардо меняют кору, бумажная гильдия нанимает людей на сбор сырья… А вообще-то я главный редактор… Бывший. Вороньему герцогу, знаете ли, не понравилась одна из статей в нашей газете — и ее закрыли. Позвольте в свою очередь полюбопытствовать, кем вы были в своем мире?
Тут Сан Саныч слегка замялся: опасными новые знакомцы не выглядели — и все же, судя по некоторым деталям, промышляли чем-то не вполне законным… А такая публика милицейских не жалует, откуда бы те ни были родом. Но врать ему не хотелось.
— У вас ведь есть своя полиция? Вот и я вроде как… Ловил всяких там… «Людей-борсеточников», «людей-карманников»…
— О, так вы полицейский! — Кван, против ожиданий, явно обрадовался. — Это очень хорошо…
— Нам опытный люди шибко нужны, смелый тоже шибко нужны! Твоя полицай хорошо есть! — вновь поднял палец Уквылькот.
— Кому это — нам? — вскинул бровь Гаргулов.
Теперь уже замялся Кван.
— Гм, как бы сказать… Маленькой компании беженцев и пришлых, пытающихся выжить в этом суровом мире…
Джо прислонился к толстому шелушащемуся стволу и перевел дух. Проклятый шериф и впрямь заслуживал этого прозвища: вцепился, словно бульдог, не желая оставить несчастного ковбоя в покое… К счастью, здесь было пространство для маневра. «Ишь ты, сволочь… Заехали черт-те знает куда, а он все не унимается… В военкомат меня — сейчас! Дедушкам портянки стирать, сральники зубной щеткой драить… Я Неуловимый Джо, понял? Тебе меня не взять!» Дурко ухмыльнулся. Глаза его слезились. Руки горели огнем, лицо тоже — должно быть, от быстрого бега. Температура небось страшенная, солнце — как гриль… Здесь, в густой до сумерек тени, еще можно было терпеть жару. Меж плотных, с тарелку величиной листьев не проникало ни единого лучика. Странно, кстати: день, а на улицах никого нет. Проехавшая мимо телега с укутанными до бровей чудиками (сектанты какие-нибудь) была единственным свидетельством жизни. Меж тем стоило приглядеться — и плотные заросли незнакомой растительности оказывались на поверку зелеными изгородями или живыми шпалерами, скрывающими за собой домики, чистенькие и опрятные. Вот только все окна были забраны глухими ставнями — и это в такую-то духоту и жарищу!