Время шло. Пора было возвращаться. Но когда я собрался броситься в воду, на покатой плоскости камня появились выступающие из воды щупальца.
Они были покрыты отвратительными присосками и угрожающе шевелились. Осьминог! Я быстро отпрянул назад, но ноги соскользнули. Еще миг — и я оказался бы в объятиях чудовища. До крови расцарапав руки и колени, я кое-как вскарабкался на камень. Середина его сейчас, во время отлива, была недосягаема для спрута.
Я встал во весь рост и начал размахивать пижамой, не спуская глаз с шевелящихся щупалец. Будь у меня топор или нож, я мог бы перерубить их поочередно, ведь на моей стороне было некоторое преимущество — суша. Но я не имел оружия, а прилив уже начался. Скоро камень окажется под водой, и тогда…
Я закричал: „На помощь! Спасите!“ — и стал еще энергичнее размахивать курткой.
Сколько времени прошло, сказать трудно. От усталости и страха подкашивались ноги, голос охрип. Щупальца осьминога, извивающиеся, точно змеи, приблизились уже на расстояние полуметра. Я решил не сдаваться без борьбы: скомканной пижамой прижать одно из щупалец, а биноклем бить, пока хватит сил, по другим, — больше я ничего не мог придумать.
…Вода уже почти залила камень, когда я увидел поднимающееся все выше и выше отвратительное чудовище. Это был какой-то мешок с глазами. От него-то и отходили длинные, извивающиеся отростки, унизанные множеством присосок. Там, между щупальцами, можно было видеть черный клюв спрута. Временами этот клюв выдвигался вперед, временами втягивался внутрь мешка, и на месте его оставалось только небольшое отверстие.
От сильного напряжения руки слегка дрожали. Я замахнулся, чтобы нанести удар, как вдруг услышал за спиной возглас:
— Гражданин, что вы тут делаете? Прилив начался!
Какая-то непонятная слабость овладела мной, голова закружилась, в глазах поплыли круги.
…Очнулся я в больнице.
Старик, смоливший лодку на берегу, заметил, как я размахивал одеждой, и решил, что это неспроста. Осьминог уже тянул меня в воду, когда в него врезалась лодка. От неожиданности чудовище отпустило мою руку и сразу же обхватило борта.
Приподняв багор двумя руками, старик с силой вонзил его осьминогу между глаз.
Перебив веслом щупальца, державшие лодку, и вылив за борт воду, старик (ему помогал сын) осторожно снял меня с камня. А потом они зацепили веревкой багор, который крепко вонзился в распустившего безжизненные щупальца осьминога, и поспешили к берегу.
Все это сообщил мне сам старик, сидя на краю больничной койки…»
Впрочем, многие исследователи считают, что агрессивность осьминога по отношению к человеку сильно преувеличена. Присоски на щупальцах осьминога служат не для высасывания крови жертвы, а для того, чтобы удержать ее или же прикрепиться к грунту. Каждая такая присоска способна удержать несколько килограммов, а их у крупного осьминога до 2400.
Спруты больших размеров встречаются не так уж редко. У нас они живут в Японском, Охотском, Беринговом морях. Здесь вылавливают экземпляры по два-три метра длиной и весом до ста килограммов.
В сентябре 1972 года мировую прессу обошло сообщение о том, что в Атлантике, близ острова Ньюфаундленд, плавучая лаборатория ученых наблюдала осьминога гигантских размеров — длиной до двадцати метров. Вес его, по расчетам, достигал сорока тонн. Чудовище не раз пыталось атаковать небольшие суда.
Как и кальмары, осьминоги — животные ракетного типа. Выбрасывая воду из особой воронки, спрут движется задом наперед: глаза и щупальца обращены назад, а само туловище принимает обтекаемую форму наподобие капли.
Активные хищники — осьминоги тоже не гнушаются брюхоногими и двустворчатыми моллюсками. Охотники за этими животными иногда без большого труда находят жилище спрута: его выдает куча пустых раковин, оставленных хозяином после сытного обеда.
Любопытна еще одна особенность: осьминоги с легкостью, словно оборотни, изменяют свой цвет в зависимости от среды, в которой находятся. Да к тому же в их распоряжении подводные «дымовые завесы». «Как-то мы поймали тралом метрового осьминога, — рассказывает морской биолог Н. И. Тарасов, — пока не вынули его из трала, он был таким же пятнистым, как весь окружающий его разнообразный улов. Осторожно, при помощи весел, взятых со шлюпки, мы быстро перебросили его в цинковую ванну с водой. Осторожность понятная — осьминог ведь не только крепко присасывается к коже, оставляя на ней отпечатки, как от медицинских банок, но и пребольно кусается своим роговым, похожим на попугайный клювом. Он сначала — это было как-то мало заметно — будто немного порозовел, а затем очень быстро стал цинкового цвета, довольно точно подобрав тон и расцветку. Кто-то стал шевелить его шомполом, норовя, очевидно, заставить осьминога укусить шомпол клювом. Осьминог ежился, надувался, собирался в комок, густо багровея. Поднялся шум, собрались к ванне люди смотреть гнев осьминога. Словно не выдержал осьминог десятков человеческих взглядов, направленных в его выпуклые глаза, да и шомпол продолжал его донимать, хоть и умеренно: мгновение — и вся ванна заполнилась быстро разошедшимся по ней непроницаемым облаком чернил — последним шансом укрыться от врагов, уйти, пока они не видят».