В хлопотах тиун огнищный. Мыслимо ли, в одночасье дружину снарядить. Мстислав торопит, не ждёт время. Отроки суетятся, съестное на возы уложили, увязали, чтоб на ухабах не растряслось. Димитрий обошёл каждый воз, собственноручно проверил, нет ли дырявых сум, может, крупа где сыпется, потом подёргал за верёвки, не болтаются ль. Довольно крякнул, сказал притихшим возчикам:
— В добрый путь!
И телеги тронулись.
Проводив последний воз, Димитрий направился в терем, на княжескую половину. Одетый по-дорожному, Мстислав отдавал указания оставшемуся тысяцкому Роману.
Заслышав голос тиуна, князь повернулся, спросил.
— Всего ли в достатке положил?
— О том не думай, князь, — успокоил Димитрии. — Одной солонины не дал, скот вослед погонят. Пусть гридни свежатиной попотчуются, всё ж лакомей.
— Тут во всём на тя, боярин Димитрий, полагаюсь. Знаю, ты о гриднях печёшься, они завсегда сыты.
Тысяцкий провёл пятерней по усам, промолвил:
— И с Редедей настал час сразиться.
— Византия не может без козней, — ответил Мстислав. — И что князь касожский на нас идёт, её коварство.
— Ты ж, боярин Роман, когда купец Славин из Корсуни весть привёз, что Клавдий к Редеде отбыл, его словам веры не хотел давать и говорил: «Он-де касогов на нас не посмеет подбивать», — упрекнул Димитрий.
Мстислав проговорил:
— Катапан корсунский в чёрном деле своему базилевсу Василию верный помощник.
— Клавдий весь из коварства слеплен, — снова сказал тиун.
Переговариваясь, они вышли во двор. По трое в ряд выводил дружину воевода Ян. На крыльце показалась Добронрава в длинном шёлковом сарафане, голова покрыта тёмным повойником, спустилась вниз. Князь подошёл к ней, обнял. Ему подвели коня, отрок придержал стремя, и он легко вскочил в седло. Конь присел под тяжестью, взял с места в рысь.
— В добрый путь, князь Мстислав, — прокричал вслед Димитрий.
На расстоянии полудня от Тмуторокани стремительная река Кубань, замедлив бег, сбрасывает свои мутные воды в Русское море[129]. Весной она обильно разливается, но летом паводок спадает, и тогда песчаные наносы да поросшие камышом и ветвистыми ивами острова делят её устье на множество обмелевших рукавов.
Через реку переправа паромная. На правом берегу — укрытая дёрном землянка перевозчика и дозорных, на кургане сторожевая вышка. Сменяя друг друга, днюют и ночуют на ней гридни.
Зимой, когда лютые морозы заковывают Кубань льдом, паромщик уходит в Тмуторокань, с тем чтобы воротиться сюда по первому теплу.
В сумерки воевода Усмошвец привёл к перевозу большую и меньшую дружину, стали биваком, разожгли костры. Всю ночь ржали лошади, скрипели колеса, подтягивался обоз.
При свете восковой плошки в княжеском шатре, разбитом под курганом, Мстислав с воеводой за вечерней трапезой рядили, как быть. Ертаульные донесли — Редедя уже спустился с гор.
Вытерев тыльной стороной ладони губы, Мстислав промолвил:
— Тысяцкий Роман перед отъездом совет давал — на левый берег не ходить, а ежели переправятся, бить их, пока не исполчились.
Ян вскинул голову, недомённо посмотрел на князя:
— Нечестно Роман мыслит, не к лицу поступать так русам. Коли останемся на этой стороне, то пусть касоги к нам идут. Мы же дадим их дружине время к рати изготовиться.
— Ты верно сказал, воевода, нам искать Редедю. Завтра гридни перейдут реку вплавь, возы с поклажей вели ночью переправить…
За полночь, кончив дела, Ян разбросал на траве войлочный потник и, положив под голову седло, прилёг отдохнуть. Над головой тёмное небо, иссеянное, как пылью, мелкими звёздами, месяц, проглянувший из-за облака. У перевоза гомонят возницы, рядом щиплют траву кони, однотонно выводит трель кузнечик, дышит согретая за день земля.
Усмошвец лежал с открытыми глазами, и мысленно виделся ему не предстоящий бой, а лицо княгини Добронравы, и было оно красивым и светлым. Тепло и покойно на душе у воеводы, в лёгкой дрёме сомкнулись веки…
Неприметно гасли звёзды, серело небо и на востоке обволакивалось розоватой пеленой. К княжьему шатру вышел трубач, поднёс к губам рожок, заиграл побудку. Русы начинали переправу…
Степь изгорблена холмами, испещрена лиманами и балками. В этих местах она подступает к лесистым отрогам. Не изведавшая сохи земля буйно поросла травой полевыми цветами.
Тихо и безлюдно в степи. Лишь иногда, распустив по ветру хвосты, вихрем пронесётся табун диких лошадей или важно прошагает тур, поднимет голову, заревёт призывно. Распластав крылья, над землёй кружит горный орёл. Он прилетает в степь за добычей, но сегодня орлу не узнать этих мест. Здесь скрестились дороги князя Мстислава и Редеди. В конном строю остановились дружины одна против другой на расстоянии перелёта стрелы, выжидают. Мстислав с Усмошвецем внимательно разглядывают рать недруга.
129
До конца XIX века Кубань впадала в Чёрное море, а в начале XX века она проложила новое русло — к Азовскому морю.